Райли и в самом деле задремал и был бы рад полностью погрузиться в сонный омут, но что-то не давало ему покоя – какой-то блеск на краю поля зрения. Мальчик сморгнул, пытаясь сфокусировать глаза, но так ничего и не увидел, кроме разве небольшого блестящего предмета на пальце Шеви. Предмет расплывался золотистым пятном, не давая схватить его очертания, пока Харизмо не подошел к окну и не заслонил солнечный свет, отчего золотой предмет стал виден совершенно четко.

Кольцо с печаткой в виде подковы.

«Перстень с подковой. Какой-то человек носил перстень с подковой. Мистер Картер».

В полусонном состоянии Райли снова оказался во власти своих видений. Он вспомнил, что его отец охранял человека с таким перстнем, и этого оказалось достаточно, чтобы слегка развеять его дремоту как раз в тот момент, когда Харизмо сказал: «Это не моя вина. Билл Райли не должен был жениться. Я приказал Гаррику убить агента Райли и всю его драгоценную семью, и концы в воду».

«Билл Райли, – смутно подумал Райли. – Мой папа».

Полностью вникнуть в обстоятельства Райли был не в состоянии, однако исповедь Харизмо он услышал, а перстень с подковой убедил его, что все услышанное им – правда.

Сверхчеловеческим усилием воли он заставил себя снова вынырнуть на поверхность сознания. Это потребовало времени, но в конце концов он накопил достаточно сил, чтобы действовать. Райли кое-как выкарабкался из кресла, доплелся, пошатываясь, до Харизмо и неуклюже ударил его.

– О, пожалуйста, – воскликнул Харизмо с досадой. – Это же просто глупо. Мне даже неловко за вас, ей-богу.

Он уперся ладонью в лоб мальчика и небрежным движением отпихнул его. Райли упал, словно мешок, толкнув при этом мраморный столик, так что Телефоникус с грохотом свалился с него и повис на конце провода.

– Посмотри теперь, что ты наделал, – раздраженно сказал Харизмо.

– Да вы просто зверь какой-то! – вскричала Шеви, пытаясь вскочить с кресла. Правда, связана она была крепко, так что просто плюхнулась на пол, сильно ударившись по пути головой о крыло грифона.

Харизмо выпучил глаза.

– О нет, взгляните только! Теперь особый стол Тайбора весь в крови. Честное слово, мисс Савано, я очень обрадуюсь, когда вы умрете. Я надеялся допросить вас, как мальчика, и, возможно, узнать, как изменился мир с тех пор, как я оставил его, но теперь я думаю, что пропущу это удовольствие и перейду сразу к завершающей стадии.

Шеви сплюнула на ковер кровью.

– А как же ваша королева? Как она отнесется ко всем этим убийствам?

– Старушка Вик? – хмыкнул Харизмо. – Ее ревматическое величество меня ни капли не интересует, за исключением того факта, что ее покровительство обеспечивает мой общественный статус. В любом случае на заре нового века она умрет, а через год вслед за ней отправится и ее дочь, положив конец династии Ганноверов.

– А как насчет вашего драгоценного герцога Вестминстерского?

Харизмо едко рассмеялся:

– Этот старый олух двинет кони еще до Рождества. Я был не против, чтобы он протянул еще лет двадцать, потому как он на редкость внимательно прислушивается к мнению богатейшего человека в Британии. Но нет, любовь к развлечениям на свежем воздухе скоро доведет его до бронхита, так что бедному дурню скоро конец.

Харизмо опустился на колени и взъерошил Шеви волосы.

– А знаете, я бы предпочел оставить вас в живых. Мы могли бы разговаривать о будущем. У меня куча планов. Один, например, заключается в том, чтобы изменить исход войн. Только представьте, насколько иначе пошла бы Первая мировая, если бы немцев предостерегли против торпедирования «Лузитании». Тогда Америка ни за что не вступила бы в войну, и к 1918 году Англия стала бы колонией Германии, а Тайбор Харизмо занял бы отличное местечко при дворе. Это лишь одна из моих многочисленных идей.

– Вы просто псих, – сказала Шеви, изо всех сил стараясь удержать внимание Харизмо на себе.

– Псих, безумец, лунатик. Какая разница? Я счастлив и намерен оставаться счастливым как можно дольше.

Харизмо позвонил в колокольчик для слуг на своем столе, и в комнату тут же вошел Барнум, все еще дуясь на то, что его недавно выставили вон.

– О, теперь вы хотите, чтобы я вернулся, верно, хозяин?