бешенстве от того, что произошло с их детьми.

– Ну и какое нам до этого дело? Мы можем позвать людей из других городов и восполнить потери.

Дэниэлс с ужасом наблюдал, как другие солдаты одобрительно кивают. Десять, двенадцать кивающих голов.

Крисмани попробовал положить руку на свой пистолет, но в ответ немедленно поднялось около пяти ружей. Не в виде прямой угрозы, но так, что не было сомнений: в любой момент они могли оказаться направлены на него.

Он был в тупике.

– Это неподчинение приказу.

Витторио улыбнулся. Это был высокий светловолосый юноша с грубыми, как у незаконченной статуи, чертами лица.

– Мы всего лишь обсуждаем сложившееся положение.

– На войне нет места обсуждениям.

– Война закончилась.

Дэниэлс думал, как далеко может зайти эта перепалка, когда Витторио вдруг выскочил вперед с кошачьей проворностью. В правой руке он сжимал огромный нож с черным лезвием.

В первое мгновение всем показалось, что нож угодил Крисмани в бок. Но ему удалось увернуться, прижавшись к стене. Не переставая улыбаться, Витторио попытался нанести новый удар. У безоружного Крисмани не было шансов.

Один из преданных ему солдат поднял ружье, но люди, открыто перешедшие на сторону Витторио, разоружили его.

– Чистая игра! – вскричал Витторио и сделал новый выпад.

На этот раз Крисмани не дал застать себя врасплох. Он перекувырнулся и отбежал к противоположной стене комнаты. Витторио разинул рот от неожиданности.

Он не понимал, что собирается делать противник.

И ответ на этот вопрос сильно удивил его.

Заточенное лезвие вспороло воздух там, где мгновение назад находилась грудь Крисмани, который в это время с нечеловеческой ловкостью уже успел сделать четыре шага по стене. Перекувырнувшись под потолком и твердо встав на ноги за спиной соперника, он повалил его на пол.

Разоружив лежащего врага ударом ноги, Крисмани начал осыпать его ударами по лицу и ребрам. Он колотил бездвижного человека методично и не переводя дыхания, как автомат.

Когда он закончил, на теле Витторио не осталось ни одного неотбитого квадратного сантиметра. Юноша был без сознания.

Серджио Крисмани поднялся, как ни в чем не бывало. Оглядел стоявших вокруг него солдат.

– Итак, как я уже говорил, на войне нет места обсуждениям.

Еще один удар, последний, жестокий, по ребрам противника, и Серджио обратился к своим солдатам:

– У кого-нибудь еще есть желание что-то мне сказать? Нет? Хорошо. Тогда слушайте меня. Слушайте меня внимательно, потому что повторять я ничего не буду.

Он чувствовал, что все их внимание приковано к нему.

– Да, нас больше, чем их. Да, мы можем своими силами восстановить общину, даже если захватившие город убьют всех наших друзей. Но у меня есть веские основания не доверять Сынам Гнева. Нет гарантий того, что эти козлы ограничатся этим местом. Думаю, они хотят захватить и наш город.

Это заявление было встречено гулом и подавленными восклицаниями.

– Вот этот господин, – сказал он, указывая на стоявшего рядом Джона Дэниэлса, – открыл мне глаза. Наш враг лжет. Мы не можем доверять Сынам Гнева, особенно когда они кажутся откровенными и бескорыстными.

– Почему ты…

Крисмани бросил взгляд на посмевшего заговорить.

– Я разве разрешил перебивать меня?

Его тон был подчеркнуто спокойным.

Юноша заносчиво произнес:

– У нас демократия. Я могу перебивать кого хочу и когда хочу.

Крисмани улыбнулся.

– Нет. Не можешь.

Резко выпрямившись, как мощная пружина, Серджио ногой ударил юношу прямо в середину груди, и того отбросило к стене. Отлетев, как мячик, он упал на пол рядом с телом Витторио.

– Кто-то еще желает перебить меня? – спросил Крисмани, оглядывая лица стоявших вокруг.

Молчание.