крышечками. Есть хотелось так, что даже какой-то приятный запах померещился. И вот крышки поднимают… а оттуда как поползет, как поскачет! Итог: Девицы опять в отключке, Гордик с другом, зажимая рты ладонями, унеслись в уборную, Нала под столом заходится от хохота. Только мне почему-то не смешно.
Проводила взглядом улепетывающую лягушку, обозрела извивающегося в тарелке моего поклонника дождевого червяка, после чего громко и выразительно высказала Тавишу все, что о нем думаю.
Нала смеялась, он внимал.
Когда же эмоции иссякли, еще и шутить у него наглости хватило:
— Между прочим, ты мне благодарна быть должна, — заявила эта наглая морда. — В нестандартных ситуациях особенно ярко раскрывается истинное лицо человека. А я даю тебе возможность как следует рассмотреть это лицо.
Стало как-то тоскливо. Еще и красный нос почему-то припомнился, хотя речь шла совсем не о внешности.
Еще через полчаса безобразие убрали, нас по просьбам особо нежных членов компании, коих оказалось большинство, пересадили за другой стол и принесли нормальную еду. Мясо, тушенное в горшочках, салат с бобами, хлеб, сыр и слабое малиновое вино.
Инцидент скоро был забыт, хотя на Тавиша все, кроме Налы, временами поглядывали с опаской. Размеренная беседа привела к договоренности встретиться в субботу на приеме у некой госпожи Вьюны, а в воскресенье пойти в театр, после чего практически сошла на нет. Мы все слишком устали, да и время было позднее.
Собирались уже уходить, мужчины распорядились подать ко входу экипажи, и тут Нарья решила еще раз попытать счастья.
— Может, отвезем сестренок и ко мне, а? — шепнула она, склонившись к самому уху Тавиша, и как бы между прочим потерлась грудью о его плечо.
Я сидела не рядом, а все равно почему-то все расслышала.
Но на лице Тавиша обычного энтузиазма не появилось.
— Извини, устал, как собака. — И ответ был не тем, какого ожидал любой, кто хоть сколько-нибудь знаком с Дивальдом. — А завтра предстоит трудный день. Хочу выспаться.
— Ты ску-у-учный, — надула губки охотница за состоятельным женихом или хотя бы покровителем, но настаивать не стала.
Но и не обиделась по-настоящему. Видимо, гордости у нее нет. Как и хоть каких-то чувств к Тавишу.
Как часто бывает после насыщенного дня, эмоции утихать никак не желали, и уснуть не получалось. Я честно промаялась под одеялом два часа, потом захотела пить и решила спуститься на кухню. Заодно можно будет в сад выглянуть. Может, ночная прохлада принесет наконец дрему?
Выскользнула из кровати, сунула ноги в мягкие тапочки, завернулась в халат и вышла в коридор.
Темноту разбавляли редкие светильники, которые никогда не гасили на ночь, просто максимально приглушали свет, поэтому путь за питьем неудобств не доставил.
Ими облагодетельствовала себя я сама. Уже стоя в саду, заметила, что в сонном доме светится еще одно окошко. Кабинет Тавиша. И… сама не поняла, как ноги принесли к нему под дверь.
Прикусила губу, постояла немного…
Разумнее было бы уйти, но хотелось постучать. В итоге я поступила еще «умнее» — просто вошла. И сразу же себя обругала: вдруг он там с очередной девицей развлекается, сама же потом до утра рыдать буду! Но опасения оказались напрасными: наколдованный откинулся на спинку кресла и задумчиво разглядывал потолок. Даже не вздрогнул при моем появлении.
— Э… Тавиш?
Моргнул. Сфокусировал взгляд. Заметил.
И мгновенно всполошился:
— Что-то случилось?
Ну да, а почему еще я могла вломиться к нему среди ночи?
— Нет. — Я выдавила виноватую улыбку. — Просто не спалось. Увидела, что у тебя свет горит, и решила немного помешать.
— Правильно сделала. — Он закрыл и убрал в стол расходную книгу и потер глаза. Похоже, до недавнего времени он тут занимался чем-то важным и скучным. — Если бы еще прихватила из кухни чего-нибудь поесть, моему счастью вообще бы не было предела.
Я тихо фыркнула и без лишних разговоров вышла вон. Куда в него столько влезает?! За время нашего знакомства ничуточки не поправился, как был тощий, так и остался.
На то, чтобы спуститься на кухню и взять поднос с хлебом, сыром и бужениной, много времени не понадобилось. Тавиш понимал меня без слов, так что, когда я вернулась с добычей, сидел, подперев подбородок кулаком, и смиренно ждал.
— Так-то лучше, — одобрил он, перед тем как наброситься на еду.
