Написав всё это, я, тем не менее, ни в коем случае не утверждаю, что дело безнадёжно. Ни в коем случае!

Держись, друг мой. Я же стремлюсь к вам со всем поспешанием, ибо успех будет означать, быть может, нашу самую большую победу в войне с упырями, считая с самого её начала – да простится мне сия нескромность.

Присланные эликсиры используй нижеследующим образом…»

Далее шли длиннейшие и подробнейшие наставления.

– Вениамин Скорре… – пробормотал мастер, протягивая письмо Торфинну. – Где ж его искать? Я тоже слыхал про север и половинчиков, но… север огромен, да и знай я точно, всё равно бы не помогло – как с ним снестись? Прав Бонавентура, голуби туда не летают, а в сказки, что маги якобы могут мгновенно друг с другом связаться и через какие-то чары говорить, не верю…

– A morgun ver?ur a morgun, приятель. Завтра будет завтра. Пока что у нас пять свежих снадобий и указание, что делать. Вот и займись.

Досточтимый магистр Вениамин Скорре (до высокоучёного ему ещё только предстояло дорасти) самым расточающим время образом валялся в постели.

Был вечер, ранний по часам Академии, но осенью здесь, на дальнем севере, где день очень короток в это время года, тьма уже давно сгустилась.

С утра, ещё затемно, маг оседлал ездового варана и через Каменные Врата и пастбища отправился в деревню половинчиков. Поговорил с кузнецом Тодом Барми, с головой всего этого места Медри Кауром, с Аппией Дрог, хозяйкой единственного в этих местах постоялого двора. Затем двинулся дальше, дорогой через Два Моста, свернул на север, а потом на северо-запад, к развалинам давно забытого селения в долине у подножия Шепчущих Холмов. Путь был неблизок, только до деревни было не меньше трёх лиг, и от неё до развалин добрых лиг восемь – целый день пути; но Вениамин и не предполагал добраться до какого-то конкретного места.

Ему просто нужно было побыть одному.

Вчера они проболтали с Алисандой почти до самого вечера. Произнеся сакраментальную фразу, «но об этом позже», она и в самом деле резко сменила тему, упрямо избегая всего мало-мальски серьёзного. Рассказывала смешные – а зачастую малоприличные – случаи, приключившиеся со старыми рассеянными профессорами Академии («и ты представляешь, Вениамино, Реторта ей и говорит, мол, что вы тут несёте, хочу видеть голую… – и отвлёкся, знаешь же, какой он – бабочка пролетела, и всё; он всего-то и собирался сказать, мол, хочу видеть голую правду в экзаменационной работе, а NN, не будь дура, начала раздеваться; Реторта так и обмер, стоит, рот раскрыв, глазами хлопает; NN, уже нагая, ему зачётную ведомость этак невинно протягивает, он и подписал; подписал, балахон подобрал и бежать!..»), саркастически обрисовала новые молодёжные моды первокурсников («юбки выше колен иные носят! Представляешь, Вениамино? Как бедным мальчикам учиться в такой обстановке, у них же одно только на уме!..»).

Она вспоминала общих знакомых, лавки и забегаловки, где они частенько отсиживались после ночных похождений. И сами похождения вспоминала тоже.

Днём чародейка, несмотря на скверную погоду, захотела осмотреть ближайшие окрестности. Вениамин показал – громаду Чайкиной горы на севере, холодное море, бушующее внизу, под обрывом; уютные дымки над Грибной Кручей, селением половинчиков.

Алисанда долго стояла на самом краю, над пропастью, так что у Вениамина всё стиснулось и сжалось внутри.

– Санди. Если ты не умеешь левитировать, отойди, пожалуйста, от края. На тебя смотреть страшно!

– Левитировать не умею, но с высоты спрыгну. Воздушные линзы, слыхал о таких?

– Слыхал, – поморщился маг. – Только очень тебя прошу, без демонстраций, ладно? Я слишком хорошо помню процент несчастных случаев, когда в ход пускалось это заклятье.

– Несчастные случаи – это у неучей и паникёров, дорогой.

Уходя на ночь к себе, Алисанда томно потянулась.

– До завтра, милый Вениамино. Сладких снов.

Улыбнулась, взглянула искоса, затрепетала ресницами.

– Мужчины настолько просты… – проворчал Вениамин, стараясь не глядеть ей на декольте. – Когда там по списку должен быть чулок?

– Запомнил, – рассмеялась она. – Милый, когда у нас с тобой всё начиналось, я, если мне не изменяет память, вполне обошлась без этого. Я говорила о том, как легко вас направить в нужное нам русло, вот и всё. Но это если тобой цинично манипулируют. А я – я разве манипулировала, когда лазала с тобой по крышам?

– Нет, – искренне сказал Вениамин, глядя ей в глаза. – Не манипулировала. Тогда.

– И сейчас не манипулирую, – пожала она плечами. – Мне приятно тебя видеть, Вениамино. Просто приятно, и всё тут. Мне приятно, что я… – она потупилась, – чувствую что-то вот здесь. – Алисанда положила руку на сердце. – Знаешь, с этими стариками в Академии, с этими бесконечными интригами в Капитуле, с этими разбирательствами в Конгрегации… Подкопы, контрподкопы, против кого дружим, нашим-вашим флагом машем, подсматриваем, подслушиваем, распускаем слухи, один другого мерзее… – Алисанда вздохнула. – Устала я от этого, Вен. Ужасно устала. Кажется, вообще ничего во мне не