Вошла, осторожно прикрыла за собой дверь.

– Почему gaernare forioe? – спросила негромко. – Что мешало им быть вместе?

Муж обернулся.

– Мама могла стать герцогиней де ла Мер.

От неожиданности замерла. Ничего себе новости.

– Когда она выбрала отца, дед рвал и метал. Грозил лишить ее наследства, вышвырнуть из дома… Возможно, так бы и поступил. Но отец сказал, что будет счастлив назвать ее своей, несмотря ни на что. Супругой Эльгера стала дальняя родственница матери.

Я приблизилась к столу, глядя на застывшее счастье лорда Адриана и леди Николь. Ее лицо еще в первый раз показалось смутно знакомым. Жена Эльгера была ее дальней родственницей… Пристально вгляделась в черты, и меня прошиб холодный пот. Всевидящий! Отдернула пальцы, словно медальон мог ужалить. Вспомнилась мягкая линия подбородка, нежные губы, пламя безумия в прищуренных глазах.

Эрик.

– Вероник не просто его воспитанница, верно?

Муж усмехнулся.

– Личный страж. Ее второе имя Черная Лоза.

– Черная Лоза?

– Ребенком она попала под заклятие магии искажений. Ее тело изуродовано узорами черных вен, поэтому она всегда носит закрытые одежды.

Магия искажений! Так вот откуда это зеленоватое свечение глаз.

Как ребенок оказался на пути заклятия?

– В ней нет магии?

– Ни капли. Ее страсть – холодное оружие.

– Так вот почему он путешествует без свиты.

– Он путешествует без свиты, чтобы казаться ближе к простым людям. Демонстрирует суровую и от этого еще более трогательную привязанность к воспитаннице. Эксцентрично, зато невероятно действенно. Когда де ла Мер появляется где бы то ни было, люди с ума сходят от восторга и благоговения. В юности он служил в гвардии его величества, а это только добавляет плюсов в личное дело. Гвардия Альтари ассоциируется с защитниками.

Что ж, умно.

– Вы хотели о чем-то поговорить, – провела пальцами по краешку стола и подошла к мужу.

– Хотел. – Раздражение дернуло и ушло, на смену ему явилась глухая беззащитная злость. – Довольна, Тереза? Рада личному знакомству с Эльгером? Этого ты добивалась?

Он снова чуть не рычал, и я только каким-то чудом не выкрикнула в ответ: «Да!» Добивалась и добилась, но сейчас это все пустое. Что-то в самой глубине запавших от усталости глаз заставило удержаться. А может, дело было в странной тянущей тоске, которая по-прежнему не отпускала? Или в том, что его чувства перемешались с моими, сплелись в единый клубок? Признаться, уже переставала понимать, где заканчивается он и начинаюсь я. Не нужны были никакие разговоры о прошлом или мысли о будущем. Просто здесь и сейчас хотелось забрать его боль. Вот она я, стою в кабинете, в который так стремилась попасть, но ни бумаги, которые здесь можно найти, ни все интриги мира не имеют значения.

Только он.

– Анри. – Потянулась к нему, но муж перехватил мою руку. – Вы слишком громко думаете, я не могу заснуть.

– Какие будут предложения?

– Могу ударить вас по голове… – я огляделась и обнаружила на столе массивную подставку для перьев и чернильницы. – Вот этим.

Анри приподнял брови.

– Интересное решение.

– Вполне разумное, учитывая то, что завтра мне предстоит… – Я накинула полог и добавила: – То, что мне завтра предстоит. Впрочем, есть еще вариант, где вы мне все рассказываете, вам становится легче, я рисую вам усы, и мы расходимся спать.

Недоуменное выражение на лице мужа стало очень глубокомысленным, но хватка на запястье ослабла. Равно как и тоска, раздирающая сердце на части. Думаю, я двигаюсь в верном направлении.

– Не хотите усы, нарисую бороду, – серьезно сказала я. – Правда, борода вам не пойдет. Как мне кажется. И предупреждаю – если вы сейчас попробуете выставить меня из кабинета, я буду кричать.

– Ты же только что накинула полог.

– Как накинула, так и сниму, – заявила я. – Хотите проверить?

Анри фыркнул.

– Пусть это останется между нами.