постоянно «дежурил» подарочек Ивара, лорда Фрая, да кого угодно – универсальное противоядие. Только когда оказалась за «дворцовой композицией» в парке, метнулась вдаль, петляя между дорожками, остановилась: теперь все сливалось перед глазами. Нужно собраться… если сейчас уроню пузырек, потом уже не найду.

Бум!

Шум в ушах усилился, голова стала тяжелой и увела вниз, заставила согнуться пополам, чтобы не упасть. Предчувствуя близость смерти, тьма потянулась через приоткрывающееся окно в мир.

Мелькнул бесцветный на грани огонек беседки поодаль, меня затрясло.

Почти выцарапала пузырек из-под лифа, ногти сорвались с тоненькой пробки.

Бум!

– Анри… – прохрипела еле слышно.

Пальцы прошило болью – кажется, вместо пробки сломала ноготь, и тогда я вцепилась в крышку зубами, рискуя просто разгрызть демонову бутылочку.

С легким хлопком крышечка вылетела, горьковатая жидкость потекла в рот.

Опираясь трясущимися, стремительно слабеющими руками о ледяную землю, я чувствовала, как шум в ушах унимается, а сводящие тело судороги становятся слабее. Ладони горели, словно я сжимала льдины в трескучий мороз. Тьма билась о хрупкую преграду моего тела, шипела, как ледяная вода на раскаленных углях: пока еще жива, выпусти, выпусти, выпусти!

– Мадам… что с вами, мадам?

Бум!

Голос Натали.

– Помоги мне… Уведи…

Я тяжело оперлась на руку горничной, дрожащими пальцами повернула капельку-брошь.

Анри, где же ты?

Натали вела меня куда-то, но я видела перед собой только размытое полотно грязно-серого парка.

– Сюда! Вот здесь… скамейка…

Горничная подтолкнула меня к беседке, и я рванулась внутрь – скрыться, спрятаться, унять бушующую внутри силу. Но стоило перешагнуть порог, наотмашь хлестнуло вихрем чудовищной сильной магии. Не моей. Чужой. Мир сжался до крохотной черной точки. Ею была я, или тьма, или мы стали друг другом. Угольно-черная крошка взметнулась справа. Спереди. Слева. Сзади.

Бум!

Везде.

Ударила в небо, плеснула в разные стороны с раскрытых рук.

Натали повезло – серебряную паутину защиты я швырнула на нее инстинктивно.

Тьма ударила в щит, поволокла визжащую горничную по земле, в соседней беседке кто-то закричал.

Попыталась поймать, удержать, запереть: тщетно.

Словно не я была хозяйкой, а она.

Тьма хлестала через меня, как вода через разрушенную плотину, пробивая себе ход за ходом, готовясь уничтожать, обращать в тлен, и я ничего не могла с этим поделать. В миг, когда вспыхнул ослепительный золотой купол, я всхлипнула и обернулась. Муж стоял посреди ночного парка, удерживая смерть.

– Тереза!

– Анри, помоги! Я не могу с ней справиться!

Глаза Анри сверкнули, и купол стал стремительно сужаться, поглощая тьму, источником которой была я. Все меньше, меньше, меньше.

Золото поползло по земле, дотянулось до беседки, затекло внутрь.

Что-то с треском надорвалось, словно из глубокой раны вытащили древко копья.

И я перехватила скользкие нахлесты черных смертоносных лент, потянула их обратно. Тьма подчинялась неохотно, как разыгравшийся ребенок, но все- таки она снова мне подчинялась! Я запечатала грань, пошатнулась. Мгла растаяла вместе с последней черной нитью, протянувшейся от меня.

– Некромаг! – чей-то приглушенный возглас.

– Женщина?..

Анри бросился ко мне, но я все равно успела увидеть.

Толпа, что смотрела на фейерверк, теперь стекалась к беседке. Люди стояли на дорожках, заполняя собой все пространство. Пространство, сплошь покрытое пеплом, где когда-то росли деревья.