Куратор расхохотался до слёз, а когда успокоился, то пояснил:
– Барон сам виноват. На последнем сборище Гитлер с трибуны костил генералов за бесталанность и трусость, а пьяный Манштейн его прервал. Встал с бутылкой в руке и провозгласил тост во славу фюрера.
– По-моему, всем известно, что Гитлер легко впадает в истерику, особенно когда его прерывают или не слушают.
– Со слов этого, – Пётр Николаевич указал на пленного, – фельдмаршал еле стоял на ногах.
– Что-либо важное он сказал?
– Даже очень, – куратор сразу стал серьёзным, – он тебя опознал как Пауля фон Абеляр. Вхож в дом твоей «матери», где вы встречались и вместе пьянствовали.
– Что же теперь делать?
– Ничего, генерал изъявил желание сотрудничать. В НКВД его профессионально допросят и расстреляют.
Бесчеловечное решение? Отнюдь. Именем Пауля фон Абеляр прикрываются сразу двое разведчиков и очень серьёзная операция по внедрению нелегала. Доступ к тайнам другого государства важнее человеческой жизни.
Втроём, позвав на помощь шофера легковушки, они перетащили из самолёта вещи и документы. Вещмешок капитана положили у ног часового, после чего генерал НКВД опечатал дверь в салон и позвал Олега:
– Тебе благодарность от руководства отдела за спасение Ирмы! Принимай заслуженную награду! – И протянул бумажный пакетик с медалью «За отвагу».
Отвечать по уставу нельзя, на нём вражеская форма, поэтому Олег заговорил о деле:
– Со мной фотоаппарат с поста наблюдения, последние снимки сделал сам. Сейчас заберёте или передать официально?
– Ещё встретимся! – улыбнулся генерал. – С тебя письменный отчет по всему эпизоду вплоть до выхода к своим.
– Неделю придётся писать, – пожаловался Олег, забираясь на заднее сиденье «эмки».
– Что за мешки? Тяжеленные, еле в багажник засунул, – поинтересовался Пётр Николаевич.
– В штабе Конева угораздило сказать о беременной жене. Вот ребята и постарались обеспечить дитя манкой с пелёнками.
– Слушай, тебе на ребёнка будет положено детское питание, а невестке нечем кормить внука. Поделись, а?
Машина остановилась сразу после КПП аэродрома, и Олег щедро поделился подарками фронтовиков. Попутно переложил долю из взятых трофеев, начальство надо уважать.
– С возвращением, герой! – тесть встретил Олега родственными объятиями.
Следом расцеловала тёща и тут же приказала:
– Быстренько снимай с себя всё это, оно пахнет немчурой!
Дед тепло обнял внука, но Валя его отстранила, нежно прижалась, всплакнула и пошла помогать переодеваться. Закрывшись в спальне, они долго целовались, затем разложили на кровати советскую форму, и Олег достал новенькие медали.
– Сразу три! – воскликнула жена и снова бросилась в объятия.
Тесть с тёщей тоже оценили награды, Александр Сергеевич даже прокомментировал:
– Ты единственный офицер с пятью медалями «За отвагу», больше только у сержанта Картера. За финскую, за освобождение Западной Белоруссии, в этой войне получил уже шесть.
– О таком герое надо в газетах написать! – потребовала Валя.
– Нельзя, я запретил. Он еврей из Одессы, а фамилия немецкая.
– К столу, к столу, – потребовала тёща, прерывая разговор на щекотливую тему.
Тесть на правах старшего разлил по стопкам армянский коньяк, а бокал дочери наполнил кизиловым морсом. Как положено, первую выпили за победу, вторую за награды Олега, третью за здоровье Вали и будущего наследника. Тему детей неожиданно продолжила тёща:
– Олег, ты почему не забираешь племянниц из Красноярского детдома?
– На кого я их повешу? Вале скоро рожать, а я всё время в командировках, – отвертелся он, хотя на самом деле думать забыл о детях якобы своей сестры.
– Вот что, я приготовлю бумаги, а ты подпиши. Комната Вали пустует, и племяшки будут жить у нас.
Кто бы возражал! Олег эгоистичен, как большинство молодёжи двадцать первого века, но предложение дать приют и обеспечить будущее двух сирот ему понравилось. Когда ополовинили вторую бутылку, а домработница начала готовить стол для подачи горячего, тёща вывела Олега в коридор и задала неожиданный вопрос:
– Что это за жена, с которой ты ходишь на задания?
– Какая ещё жена? Сейчас я действовал один.
– Неправда! Ты летал с женой!
