пришлось добавить обороты, отпустить тормоза и медленно двинуться вперед. После нескольких метров неспешного движения техник указал на взлётно- посадочную полосу и отдал честь. Обратного пути нет, Олег судорожно перевёл тумблеры и рычажки во взлётный режим и начал разгон. Едва самолёт оторвался от земли, дежурный по полётам запоздало сообщил:

– Почтовый ноль один, взлёт разрешаю. Соблюдайте осторожность, с юго-запада на посадку заходит эскадра новобранцев.

– Вас понял, я ноль первый, – ответил Олег и вытер заливающий лицо пот.

– Решил на этом лететь? – заглянул в кабину Адольф. – Я генерала разоружил, кофр и оружие сложил под столом радиста.

– Всё оружие собрал?

– Три Парабеллума и два Вальтера, остальные даже без ножей. Пижоны, а не охрана личной почты фюрера.

– Трупы сложи у двери, а пленного загони в хвост, – приказал Олег и начал разворот над аэродромом.

– Почтовый ноль один, вам эшелон полторы тысячи, счастливого полёта.

– Спасибо, до скорой встречи, сегодня вернусь.

Олег посмотрел на сиротливо стоящий «Шторьх» с работающим двигателем и начал переводить самолёт в полётный режим. Не зря на самолёте два пилота, для смены режима необходимо выполнить как минимум двадцать семь операций. Даже подача топливовоздушной смеси в цилиндры регулируется вручную. Ещё та развлекушка, второго пилота нет, дотянуться до вентилей правой стороны можно лишь лёжа, облокотившись на сиденье второго кресла. При этом неуправляемый самолёт начинал суматошно рыскать.

Убедившись в правильном положении многочисленных тумблеров и рычажков, Олег снова взялся за управление. Над аэродромом вытянулась в гигантский круг стая «мессершмиттов», что заставило невольно поёжится. Если сейчас кто-либо начнёт поиски исчезнувшего пилота и свяжет это с улетевшим Ю-52, то можно начинать петь похоронный гимн. У древнего самолётика смешная скорость, скороподъёмность тоже на уровне раритетов Первой мировой.

После томительных минут подъёма с ожиданием вопросов с КП Олег добрался до нижней кромки облаков и перешёл в горизонтальный полёт. До линии фронта осталось два с половиной часа, а там можно плюхнуться на землю и связаться со штабом фронта. Постепенно ухоженные поля с ровными рядами домиков Южной Польши сменились пепелищами в окружении многочисленных воронок. Внизу что-то горело, иногда показывались танки или грузовики, но кто это и куда направляется, было непонятно.

Нижняя кромка облаков устойчиво держалась на двух тысячах, и Олег на всякий случай нырнул в непроглядную муть. О потере пространственной ориентации он слышал много раз, но сам никогда не испытывал ничего подобного. Лететь действительно было неприятно, чудились приближающиеся тени с опасностью лобового столкновения. Но спрятаться необходимо, заднего обзора нет, а отправлять Адольфа к нижнему люку нет ни малейшего смысла. Для наблюдения нужен опыт, а парень увлечётся разглядыванием земли и проворонит атаку истребителя.

За час до расчётного времени прилёта Олег начал выныривать из облаков, надеясь обнаружить приметный ориентир. Увы, извилины рек и дорог никак не желали совпасть с нарисованными на карте линиями. Наконец показался Днепр, затем железнодорожная ветка с речушкой, и он позвал Адольфа:

– Садись в правое кресло, доставай ракетницы и готовь ракеты.

– Устроим салют? – обрадовался парень.

– Подадим сигнал «свой-чужой», иначе собьют, а парашюты здесь не предусмотрены.

Почти непрерывно выстреливая серии из трёх красных, трёх зелёных и двух белых ракет, самолёт вывалился из облаков и спикировал на чистое поле. Выровнявшись у самой земли, они пролетели вдоль городской окраины, затем прошли над охраняющей аэродром зенитной батареей и плюхнулись на лётное поле. Долетели!

Самолёт ещё не закончил пробег, а отбывающие арест пилоты уже мчались навстречу. Олегу так и не дали зарулить на стоянку, требовательные удары по фюзеляжу заставили заглушить двигатели.

– Открой дверь и выброси трупы, в салон никого не пускать! – распорядился он.

Адольф с точностью выполнил приказ и, важничая, грудью закрыл вход.

– Вы угнали личный самолёт Гитлера? – спросил кто-то из пилотов.

– А то! Охрану перестреляли, а фюрер успел спрятаться в кустах. Зато поймали личного секретаря с охапкой самых наисекретнейших документов.

Над полем разнеслось дружное «ура», а Олег хохотал до слёз. На фюзеляже нарисована эмблема в виде орла с венком в когтях и буквами «AH» в центре. На самом деле это аббревиатура подотдела Люфтганзы, занимающегося доставкой почты и багажа. Впрочем, никого разочаровывать он не собирался, для фронтовиков важно верить в успех боевых товарищей. Взяв под руку пленного, он подошёл к двери:

– Вот он, главный приз, а это, – он поднял кофр, – подписанные фюрером приказы. Свеженькие, с сегодняшним числом!

Повторное громогласное «ура» прервал требовательный сигнал легковушки. Машина подкатила к трапу, и начальник разведки потребовал:

– В машину! Конев ждёт со штабом и военным советом.