– Есть запрос из Пруссии трёхдневной давности, но там до сих пор нелётная погода.

– Беру, звони в штаб! Полечу по погоде, если прижмёт, подожду на ближайшем аэродроме.

– Здесь спокойнее, а там иваны каждый день бомбят, – заметил офицер, но лётное задание выписал.

Самолёт надо заправить, а без бумаги на вылет топливо никто не даст. Олег растормошил аэродромные службы, запустил двигатель на минимальных оборотах и вместе с Адольфом начал следить за небом. От вырытой в горе ставки фюрера Оберзальцберг до аэродрома Бергхоф всего полчаса на машине, плюс сюда пара часов лёта.

– «Юнкерс»! – прошептал Адольф. – Заходит на посадку.

Раскрашенный в жёлто-красные цвета самолёт с огромной эмблемой на фюзеляже сделал над аэродромом круг и плавно приземлился. Лётчик подкатил на дальнюю стоянку и остановил двигатели.

– Начинаем? – снова прошептал Адольф.

– Подождём топливозаправщик, они должны залить бензин под пробку.

Автоцистерна приехала вместе с рассыльным из КП, который взял у пилотов лётное задание и отдал новое.

– Дверь в салон осталась открытой! – радостно сообщил Адольф.

– Поехали.

«Шторьх» покатил по краю лётного поля, обогнул рулёжную дорожку и остановился с другой стороны автоцистерны.

– Парни, долейте сотню литров, – попросил Олег.

– Не положено, вы летите на промежуточный аэродром, – отрезал заправщик.

Иного ответа он не ожидал, нужен повод приблизиться к Ю-52, вот и подрулили к бензовозу. Перемигнувшись, Олег с Адольфом взяли по армейскому термосу и заглянули в открытую дверь:

– Обед для пилотов!

– Прочь! С нами сухой паёк, – огрызнулся сидящий у двери офицер СД.

Справа лицом к кабине на широком диване посапывал офицер связи, за его спиной в креслах трое охранников, плюс офицер у двери. Слева у окон два солдата за турельными пулемётами, ещё один дремлет в люльке верхней башенки. И главное, нижний пулемёт в салоне, а люк оставлен открытым.

– Ныряешь снизу и бьёшь бортовых стрелков, затем верхнего, он спит, – шепнул Олег.

Солдат на крыле загремел пробкой горловины бензобака, и оба разведчика нырнули под фюзеляж. Почти сразу подошёл заправщик и сунул в дверь бумаги:

– Подписывай! Первый лист остаётся мне, второй отдашь пилотам для отчётности.

Получив накладные, заправщик козырнул и направился к автоцистерне, а офицер потянулся к двери, намереваясь её закрыть. Олег едва успел перехватить руку и после двух выстрелов затолкнул обмякшее тело в салон. Запрыгнув следом, с двух рук расстрелял охрану, краем глаза отметил уверенные действия Адольфа и замер сбоку от дивана.

Дело не в офицере связи, генерал СД сладко дрых в обнимку с объёмистым кожаным кофром. Дверь в кабину пилотов была с вырезом на уровне глаз сидящего человека! За перегородкой, опираясь локтями на крошечный столик, сидел радист в наушниках, чуть дальше виднелись спины лётчиков. Посмеиваясь, они обсуждали вчерашнюю вечеринку, во время которой некая девица из Южной Америки почти нагишом отплясывала на столе.

– Она из Португалии, – уверенно заявил второй пилот, – парни говорят, что раньше выступала в Берлине.

– Вполне возможно, сейчас многие сбежали от бомбёжек, – согласился командир экипажа.

Сложившаяся ситуация не позволяет стрелять в генерала. Спящий человек обязательно вскрикнет, такова физиология человека, и ничего с ней не поделать. Какие-либо перемещения у окошка также нежелательны, мелькнувшая тень может привлечь внимание. Олег перехватил вопросительный взгляд Адольфа и жестом попросил подкрасться к дивану.

Убедившись в готовности напарника, Олег решительно шагнул в кабину и почти в упор расстрелял экипаж. Дело сделано, осталось забрать кофр и сматываться на «Шторьхе». В этот момент снаружи загремело железо, это техники аэродромного обслуживания приставили лестницы и полезли проверять моторы. Ещё двое прошли мимо открытой двери и занялись осмотром тормозных колодок.

– Закрой! – не прошептал, а просипел Олег и принялся судорожно вытаскивать тела из кабины.

Едва он сел в пилотское кресло, как в окошко постучал начальник смены:

– Нормально, запускай первый двигатель.

Олег открыл воздушный вентиль, затем запоздало начал крутить топливный. Беспомощный визг прервался громовым раскатом вспыхнувшего в патрубке топлива, а техник выдал в форточку злобную матерную тираду. Когда двигатель успокоился и заработал ритмично, техник приказал:

– Теперь второй, и правильно!

Второй – это правый или левый? С нумерацией пришлось определяться по взгляду техников. После запуска последнего двигателя начальник смены встал перед самолётом и поднял руки вверх. Взлетать? Пока Олег соображал, ему показали кулак и начали жестами как бы подзывать к себе. Деваться некуда,