– Он мой зам по пилотированию, высококлассный инструктор, в Москву прилетишь уже асом, – с улыбкой пояснил майор.

Капитан действительно был докой и пояснил суть каждого действия по подготовке Ю-52 к вылету. В том числе разъяснил Олегу причину, по которой здесь сначала открывают подачу топлива, а затем запускают двигатель. Моторы уже прогрелись, но дежурный офицер КП взлёт не разрешил, попросив подождать попутного пассажира до Москвы. Через несколько минут снова прикатила штабная «эмка» с начальником контрразведки и пленным генералом СД:

– Забирай своего пассажира, Студент! Москва предупреждена, встретят с конвоем!

– Вот спасибочки, а то заскучал без этого довеска! – отшутился Олег.

Полёт над СССР поразил плотным контролем постов ВНОС[24], которые взяли Ю-52 под сопровождение сразу после взлёта. К карте прилагалась специальная таблица позывных с точками докладов. Сначала Олег посмеивался над смешными названиями, но капитан сразу разъяснил суть. Пост визуального наблюдения назывался «Триммер», а оператор локационной станции имел позывной «Веточка». Далее шли две цифры, которые были последними в номере войсковой части.

«Веточки» действительно отвечали милыми девичьими голосами, при этом строго следили за эшелоном и направлением. Девушки провели трофейный самолёт мимо Москвы и дали посадку на аэродроме в Люберцах.

– В Рейхе ничего подобного нет, лети куда хочешь и как хочешь. После посадки отдал дежурному лётное задание, и все дела, – заметил Олег.

– У нас порядок навели ещё при царе. После взлёта дежурный телеграфировал на аэродром прилёта, – ответил капитан.

– Поэтому мы их и бьём.

– Русских обвиняют в безалаберности, на самом деле у нас посты ВНОС созданы в начале века, когда разбился первый самолёт.

Сесть в Люберцах оказалось не просто. Лётное поле забито самолётами, свободна лишь взлётно-посадочная полоса, которая сверху показалась узенькой тропинкой. Олег перекрестился, но сел с ненавязчивой помощью капитана. Сержант из батальона аэродромного обслуживания жестами показал направление и буквально протиснул Ю-52 в свободный закуток между штабом и столовой.

– С какой стати фрицу выделили плацкартное место? – ворчливо спросил молодой полковник. – Гоните на свалку.

К «Юнкерсу» стали подходить другие пилоты, в основном отправляющаяся на фронт необстрелянная молодёжь. Окончив необходимые для стоянки манипуляции, капитан раскрыл настежь дверь и грозно прикрикнул:

– А ну прочь от личного самолёта Гитлера!

– Шутишь? – огрызнулся полковник.

– Очки надень и посмотри на эмблему и бортовой номер.

– Небось на аэродроме застрял, а танкисты отдали вам, – насмешливо выкрикнули из толпы.

Капитан поставил трапик и помог генералу спуститься вниз. Лётчики сдавленно охнули, большинство из них впервые увидели «живого» немца, а генерала с белыми отложными лацканами впервые увидели все. Олег подтащил к двери свой багаж, включая кофр с документами, умышленно расстегнул плащ с курткой, дабы показать ожерелье крестов, и встал в проходе. Возникшую паузу прервал всё тот же неугомонный полковник:

– Он сам прилетел! Будет у Сталина просить сепаратного мира!

Добавляя к непрерывным сигналам мат, шофера двух «эмок» с трудом протолкнулись сквозь толпу. Из первой машины вышел Пётр Николаевич и громко крикнул:

– Чего встал, Студент, или боишься объятий поклонников?

Олег указал на багаж:

– Без подмоги не обойтись, здесь документов на сотню килограмм.

Легковушка подкатила к самому трапу, что действительно спасло от крепких объятий. Слово «Студент» пронеслось громовым эхом и ударило по капитану. Его насильно уволокли в штаб, где приступили к допросу под бутылочку коньяка. Лейтенантов, понятное дело, не впустили, и молодые пилоты остались глазекать на популярного среди лётчиков и таинственного Студента.

Из второй машины вышел генерал НКВД с милиционером. Пленного вежливо пригласили на заднее сиденье, а сержанта милиции поставили часовым у «самолёта фюрера».

– Зачем охранять обычный почтово-пассажирский самолёт? – удивился Олег.

Пётр Николаевич засмеялся, по-дружески обнял и пояснил:

– Обычный, как ты выразился, самолёт никому не интересен, а этот маневр даст повод для слухов.

– Ловко придумано. Иностранцы не смогут пройти на военный объект, и тайна «личного самолёта фюрера» останется нераскрытой.

– Сейчас каждая мелочь важна, люди тяжело живут, почти впроголодь. Женщины и дети по двенадцать часов стоят у станков.

– Из этого, – Олег кивнул на пленного, – надо выудить пользу.

– Он порученец из окружения фюрера, полетел сладкой конфеткой к горькой пилюле.

– Почему турнули Манштейна? Все фельдмаршалы биты, а сняли только его.