– Ни в коем случае, черт побери!

– Браво! Я тоже ни в коем случае не стал бы пить за эту особу. Так вот, мой Роланчик вбил себе в голову, что он непременно заработает себе мушкетерский плащ. Кстати, ведь место при Дворе – должность пажа Короля-Солнца Ролан получил благодаря любезности вашей матушки. Она замолвила словечко королеве-матери, та шепнула Людовику, и Ролана пристроили в королевские пажи. Нам бы нипочем не купить мальку эту должность. Но мальчишка сбежал на войну, безумное созданье! Мне кое-какие высказывания братишки внушали тревогу, но я и представить себе не мог, что малыш доберется до самого Тулона и проникнет на флагманский корабль.

– Да вы не переживайте, – повторил Рауль, – Двор Короля – не самое безопасное место на свете для таких как ваш ''Неистовый Ролан''. Сейчас его подселили к корабельному врачу, за ним присмотрит и сам капитан, а на суше будет при Штабе.

– Так-то оно так, да у семи нянек дитя без глазу. Может, лучше перевести Ролана в наш полк, как вы думаете?

– Оставьте его при Штабе. Там все же поспокойнее.

– Я знаю, но ведь он может выкинуть какой-нибудь фокус.

– Я ему объясню насчет фокусов.

– Спасибо, – вздохнул де Линьет-старший, – Я вас не задерживаю?

– Нет, – сказал Рауль, – А теперь с меня бутылка. Прошу!

Жюль де Линьет поднял бокал.

– Вы помните, что я вам сказал 1 апреля в Сен-Дени? Вам и монахине, которая привела меня в чувство?

– В чувство вас привела аббатисса монастыря Сен-Дени, госпожа Диана де Роган. А сказали вы: ''Похищена дочь Бофора!''

– Мой тост – за дочь Бофора! – сказал де Линьет восторженно, – За Анжелику де Бофор!

– Виват! – кивнул Рауль.

– Мои слова о похищении Анжелики де Бофор вы приняли как руководство к действию, не так ли, господин де Бражелон?

– Почему вы так решили?

– Не такой же я тупой! Когда я поправился, а я уже через неделю вполне очухался, наши ребята мне рассказали о прощальном бале, данном герцогом де Бофором в честь своей прелестной дочери…А вы соглаcны, что дочь Бофора – прелесть?

– Ангел во плоти, – прошептал Рауль.

– И вы знаете о клятве этого ''воплощенного ангела'' выйти замуж за спасшего ее незнакомца, скрывшего свое имя под псевдонимом 'Шевалье де Сен-Дени'. А поскольку именно там меня подобрали монашки, именно там я, единственный свидетель похищения девушки, рассказал вам о происшествии, я понял, КТО спас дочь Бофора. Или вы будете отрицать это, виконт?

– Не буду. Это я и есть. Правда, я выбрал псевдоним, руководствуясь другими мотивами. Но прошу вас молчать о моем псевдониме.

– Теперь вы женитесь на Анжелике де Бофор? Поздравляю! От души поздравляю! Она прелестна, и она достойна вас, виконт де Бражелон.

– С чего вы взяли, что я собираюсь жениться?

– А разве нет?

– А разве да? Разве я похож на жениха или кого-нибудь в этом роде?

– Но она же вас любит! Неужели вы откажетесь от ее руки?

– А мне никто не предлагал ее руку.

– Да вы же сами должны были это сделать.

– Я вас не понимаю, господин де Линьет. Мне кажется, что мадемуазель де Бофор произвела на вас очень сильное впечатление.

– Вы очень деликатно выразились, господин де Бражелон. Я скажу сильнее, как оно есть: я влюблен в дочь Бофора!

Бражелон пожал плечами, пождал губы и опять вздохнул.

– Да, я понимаю, у меня нет шансов. Но я не стремлюсь к взаимности. Я готов обожать ее, любить ее издалека. Понимаете?

– Если вы готовы обожать ее, зачем вы ввязались в эту войну? Ваша рана давала вам возможность остаться в Париже.

– Да? Как отнеслись бы ко мне наши ребята? Меня сочли бы трусом! Или – выражусь покрепче – дезертиром. Я уже подписал контракт. Обратной дороги нет. И еще – вы знаете, что мне показалось? Дочь Бофора – где бы вы думали, она находится?

– Представления не имею. Где-нибудь в замках герцога. Может, в Ане, может, в Вандоме.

– Она здесь. Правда, она здесь.

– Вы… в своем уме? Простите, господин де Линьет, я не имею ни малейшего намерения оскорбить вас, но, видимо, рыцарские романы, которые запоем читал ваш младший братишка, отпечатались и в вашем сознании.

– Я ее видел. Рядом с герцогом.

– Рядом с герцогом было много народу.

– И среди этих людей златокудрый паж в голубом бархатном берете с белым пером. Вы видели этого пажа?

– Анри де Вандома? Видел, конечно.

– А вам он никого не напомнил?

– Самого Бофора, – сказал Рауль, мягко улыбнувшись.

– А Анжелику?

– Да, пожалуй… Анри похож на м-ль де Бофор. Но не настолько же герцог безумец!

– Почему же безумец? – спросил де Линьет.

– Взять молодую девушку на войну?

– А Орлеанская Дева?

– Это слишком, господин де Линьет!

– Да. Я увлекся. Но не будем заноситься так высоко, вспомним Фронду и фрондерских амазонок!

– М-ль де Бофор мечтала стать чем-то вроде фрондерской амазонки, когда была маленькой и когда была Фронда. Принц Конде так и называл ее когда-то: 'Юная Богиня Фронды'.

– Да? В самом деле? Значит, вы давно знакомы c 'Юной Богиней Фронды''?

– О, то было детство. Нет, все-таки не могу поверить, чтобы Бофор настолько обезумел.

А ведь Анжелика де Бофор приглашала своего рыцаря в это ''путешествие'', и ''Шевалье де Сен- Дени'', заметая следы, сболтнул принцессе, что готов защищать ее, но в скором времени сам уезжает в… Китай. Рауль в тот момент вспомнил, как когда-то гасконец направил его самого по ложному следу, послав Атоса вместо Лондона в Константинополь. И он, поверив Д'Артаньяну, засобирался в Турцию, даже раздобыл карты и начал брать уроки турецкого языка. Рауль не подозревал, как из одного слова ''Китай'', случайно слетевшего с его уст, фантазия Анжелики настроит целые пагоды воздушных замков в китайском стиле, как и он когда-то, наивный молокосос, интересовался ''турецким вопросом''.

– Да нет же, – сказал он, – Это абсурд. Фронда – это совсем не то. Бофор не мог бы взять девочку на такую войну. Восток!

– А что в ней такого особенного? – спросил де Линьет.

– Господин де Линьет, сейчас я не могу ответить на этот вопрос, потому что, как и вы, не дрался с мусульманами. Это было бы слишком нелепо. Вы думаете, м-ль де Бофор решила подражать героиням популярных комедий?

– ''Дон Хиль Зеленые Штаны'' и ''Двенадцатая ночь''? – спросил де Линьет.

– Да это любимая фигура Семнадцатого Века – красавица в мужском костюме, – сказал ''малыш Шевретты'', припомнив ''Записки'' своей матушки, – И все же это не Анжелика де Бофор: волосы по плечи, голос хоть и звонкий, но интонации совсем не такие – не нежные, а задиристые, вид вызывающий, типа 'кто против меня?' а не невинный и возвышенный, этакий ангельски-эльфийский, как у Анжелики, девушки с