именем и внешностью ангела.

– Так вы полагаете, это не она? Может быть, виконт, может быть, вы правы, по всей вероятности. Вы больше с ней общались, вы старше и опытнее меня. Да вы, оказалось, в детстве еще знали дочь Бофора. Вы считаете, что Анри де Вандом – внебрачный сын адмирала?

– Ну, это уж не нашего ума дело, – уклончиво сказал Рауль, – Но малый избалованный, изнеженный, довольно самоуверенный, я сказал бы, нагловатый, с герцогом держится весьма фамильярно, что вам еще надо, де Линьет?

– Наверно, это так и есть. А я наивный дурак. Но я удивляюсь, что вы, будучи знакомы в столь юном возрасте с прелестнейшей дочерью Бофора, предпочли ей м-ль де Лавальер.

– А вы видели м-ль де Лавальер? – спросил Рауль, стараясь сохранять бесстрастный вид.

Де Линьет пожал плечами.

– Любовь зла, – вздохнул он, – Простите, я не хотел вас обидеть.

– Да вы меня и не обидели, де Линьет, – таким же равнодушным тоном сказал Рауль, но все-таки сердце его сжалось, – Я сейчас сам себе удивляюсь. О, как мы скоротали время! Скоро ужин.

Он хотел прекратить разговор на столь неприятную тему. Де Линьет почувствовал, что пора заканчивать визит, и Рауль оценил деликатность гостя.

– О, очень хорошо, – сказал Жюль де Линьет, – Пойду будить Ролана, он тут рядом помещается.

– А я вас приглашаю на пьянку. Познакомитесь со всей пиратской компанией.

– Неудобно как-то, – смутился де Линьет, – Вы же, наверно, скидываетесь, а я еще и жалованье не получал.

– Я вас приглашаю, де Линьет. И молодого де Суайекура. Насчет денег не волнуйтесь, я за вас внесу.

– Вы счастливчик, господин де Бражелон! Значит, я могу и Шарля-Анри позвать от вашего имени? – восхищенно спросил Жюль де Линьет.

– Зовите, зовите! Чем больше народу, тем лучше! И запомните: вы мне ничего не должны, виконт! Участвуя в этой гулянке наравне с вами, я доставляю удовольствие себе – а я эгоист, каких мало, вам, своему старому знакомому, Шарлю-Анри, маминому шустренькому пажу и своему знаменитому отцу – тем, что трачу деньги, черт возьми!

– А ваш батюшка не будет ругаться? – робко спросил де Линьет.

Рауль покачал головой.

– Мой батюшка, – сказал он, улыбаясь, – так и сказал: 'Истратьте эти деньги, если хотите доставить мне удовольствие'. Уверяю вас, это подлинные слова моего отца. А я, как послушный сын, это желание спешу выполнить.

– У вас идеальный отец, – сказал де Линьет.

– Но я-то не идеальный сын, – вздохнул Рауль.

– И все же вы счастливчик, – сказал Жюль де Линьет.

– Вообще счастливчик, – заявил 'малыш Шевретты', – Допьем уж, чтоб не оставалось, и идите к своему братишке.

– За продолжение знакомства! – сказал Жюль.

Они допили вино, и виконт де Линьет тревожно спросил Рауля:

– А наш полковник? Получится неудобно, что мы и граф Д'Аржантейль будем пить вместе. Начальство, как-никак!

– Спокойно, г-н де Линьет. Граф Д'Аржантейль, ваш полковник, пить будет не на шканцах. У меня верные сведения. Граф, герцог и его генералы организуют пьянку в другом месте. Я это знаю наверняка, из первых рук.

– Понимаю. Вы же адъютант самого герцога. А герцог не будет обижаться на вас, если вы и де Невиль, его начальник охраны, не присоединитесь к их обществу?

– Да де Невиль на нашей пьянке и будет 'magister bibiendi'*. И мы пойдем к генералам, только если нам прикажут! А так – увольте! Мух, подохших от скуки, я насмотрелся на военных советах. Пить со старыми генералами – такая же тягомотина.

– Вы очень любезно мне все объяснили.

– Да вы и сами разберетесь. Так до встречи на шканцах. Грядет ''шторм'' – то есть попойка!

– Понял! Спасибо за штормовое предупреждение, вернее, за штормовое приглашение. Сколько баллов?

– Сколько хотите.

– А гитару вы возьмете? – спросил де Линьет.

– Какая же пирушка без музыки! – усмехнулся Рауль, – Возьму!

– Можно вас еще спросить? – заикнулся де Линьет, – Барон де Невиль – автор одной песни, которую мне очень хотелось бы услышать.

– Я понял, о какой песне вы говорите. Но не надо просить Оливье ее исполнять.

– Почему? Ведь ее поют! И она всех берет за душу!

… *magister bibiendi – распорядитель пира, вроде тамады./лат./

…

Я даже все слова не помню…что-то такое: ''Стрелять в свой народ – незавидная доля, уж лучше стать ветром, былинкою в поле…'' Можно вашу гитару на минутку?

С согласия владельца гитары Жюль де Линьет проиграл мелодию.

– А дальше у Оливье вот что, – сказал Рауль: ''Стрелять в свой народ – мало чести, поверьте, а я все ищу героической смерти…' А как вы узнали про ''Песню фрондерского подранка''? Оливье написал ее в минуты отчаяния, когда скрывался, тяжело раненый, в монастыре Святой Агнессы.

– Мне ее спели наши ребята – Королевская Гвардия. А они узнали у мушкетеров господина Д'Артаньяна. Но я с ними не знаком, а вы…

– А я вас давно знаю. Берите пример с вашего младшенького, не робейте! Вы незнакомы с Оливье и Монвалланом? Познакомитесь! На сегодняшнем ''шторме''. Что же до песни…может, и услышите когда- нибудь.

– Дело в том, господин де Бражелон, что я, хотя и не принимал участия во фрондерских баталиях, о которых говорится в песне де Невиля, и я в некотором роде фрондерский подранок. И это про меня тоже! 'Оно не вернется, фрондерское детство, зачем же так быстро колотится сердце…''

– ''Я, бедный изгнанник, умру под забором, но так и не сдамся, останусь фрондером!' Не в некотором роде. Это про всех нас. И мне песня де Невиля очень нравится… Но Оливье нельзя просить ее исполнять. Я запишу вам слова, мне не впервой, последний, кому я записывал эти слова, был молодой адвокат Фрике, мой старый приятель еще со времен Фронды. Он, кстати, начинает собирать материалы, чтобы восстановить справедливость и покарать вашего обидчика-генерала. И вас найти хотел.

– Адвокат Фрике меня нашел. И за это вам спасибо! Ведь вы ему рассказали о нашей семье. Но я не смею вас больше утомлять своими просьбами. До встречи! Обещаю не просить у де Невиля его песню и не называть ваш псевдоним.

– А я обещаю записать вам слова. До встречи!

Де Линьет-старший раскланялся и направился со своим указателем в каюту младшего брата. Если бы Жюль де Линьет не сдержал обещание и разболтал своим ребятам тайну псевдонима Шевалье де Сен-Дени, дочь Бофора на второй день путешествия надела бы свое нарядное фрондерское платье с узорами из золотых колосков. Но виконт де Линьет очень уважал Бражелона и всегда держал слово.