«Как?»

«Да просто. Отдай мне ее на одну ночь. Я побалуюсь, и забирай хоть навсегда свою дикарку. Согласен?»

«Нет».

«Ну, тогда как хочешь. Я молодое мясо тоже люблю».

«Смотри, зубы не обломай», – огрызнулся Латыпов.

«Да я-то не обломаю. Ты свои береги».

И он демонстративно сплюнул Сергею под ноги. Но тот сдержался. Обычный и дешевый прием – вывести противника из себя еще до начала схватки. На такое заводятся только пацаны. Да и сам сержант вел себя, как дешевый провокатор.

Плохо знал, наверное, что Сергея очень трудно вывести из равновесия. А сейчас, после смерти дочери, опустошившей его душу, Латыпов и вовсе сохранял каменное спокойствие. Он желал лишь одного – побыстрей разделаться с наглым Бугром и уйти в свою каморку с двухъярусным топчаном, угловым шкафчиком и маленьким столиком с двумя табуретками. Чтобы лечь на топчан лицом вниз и лежать, пытаясь заснуть. А потом…

Потом он приведет туда Глашу. Даже непонятно, чем его приворожила эта рыжеволосая девчонка. Возможно, тем, что была беззащитна в этом жестоком и безжалостном мире, как и его умершая дочка? Так или иначе, сейчас в его жизни снова забрезжил какой-то свет…

– Правила знаете? – спросил судья лейтенант Рыков.

– Знаем, – сказал Бугор. – Глаза не выкалывать, пасть не рвать, по «колоколам» не пинать. А то зазвонят раньше времени.

В толпе засмеялись. Рыков посмотрел на молчащего Латыпова и махнул рукой:

– Тогда сходитесь!

Несмотря на свою железобетонную уверенность в конечном результате, Сергей допускал, что поединок может оказаться тяжелым. Он успел побывать с Бугровым в нескольких рейдах, и тот зарекомендовал себя как опытный и умелый боец. К тому же имел примерно такую же комплекцию, как и Латыпов, и вряд ли уступал ему в силе.

А еще, что немаловажно в любой схватке, сержант был хитер и смекалист. Вот и сейчас, несмотря на задиристое поведение перед поединком, он не стал форсировать его ход. Вместо этого принял боксерскую стойку и начал кружить вокруг Сергея, выставив вперед левую руку.

Наверное, он все делал «по науке», зная основы бокса и других единоборств. И даже, возможно, обладал хорошей техникой. Но не учел одного. А, может, и не собирался учитывать.

Для Бугрова победа в поединке не имела жизненно важного значения. Более того, сам вызов Латыпову он бросил исключительно по приказу Якуба и еще час назад не помышлял ни о чем подобном. Из чего не вытекало, что сержант не хотел победить.

Хотел. Но не ценой запредельных усилий и риска, граничащего со смертельным исходом. Ведь в жестокой драке всякое случается, как ни ограничивай риск правилами. Прилетит, например, пудовый кулак в висок – и все, растапливай печь крематория. А оно надо, так рисковать из-за какой-то лесовички?

Короче говоря, Бугров вышел сражаться не на смерть, а на живот. В отличие от Латыпова, который изначально не собирался уступать ни при каких условиях. Потому что жизнь для него, с одной стороны, сейчас не значила ничего. Но, с другой стороны, победа в бою означала для Сергея обретение утерянного смысла жизни. И с этой точки зрения стоила гораздо больше, чем просто победа.

Латыпов глянул на приплясывающего сержанта и двинулся на него, как танк. Собственно, ему ничего другого и не оставалось. Руки, да и ноги, у Бугрова были подлиннее, и обмениваться с ним ударами на дальней дистанции не имело смысла. А вот в ближнем бою Сергей получал преимущество. Если, конечно, не подставляться под захват.

Какое-то время сержанту удавалось избегать серьезного обмена ударами. Он все время отступал, маневрируя и встречая противника тычками левой руки. Несколько раз эти джебы угодили Латыпову в лицо, не доставив тому серьезных неприятностей. Разве что разозлили.

Закончились осторожные маневры Бугрова тем, что он уткнулся спиной в стену недовольных зрителей. Ведь они пришли поглазеть на мочилово, а не на тактические игры с уклонами и нырками. В которых, к тому же, один из соперников то ли трусил, то ли валял дурака. Как тут не рассердиться?

Кто-то из возмущенных зрителей вытолкнул сержанта навстречу старшине. Сергей с ходу воспользовался «подарком», встретив Бугрова классической боксерской двойкой по корпусу. Тот, покачнувшись, сумел отмахнуться правым хуком в голову. Однако