– Ну, тебе виднее. Только не покалечьте там друг друга. У нас каждый воин на счету.

Лицо Стратега было непроницаемо. Но про себя он довольно усмехался. Надо теперь срочно найти Бугрова и предупредить о том, что у него появилось неожиданное желание. Желание, которое придется отстаивать в поединке с Латыповым. Ничего, пусть растрясет жирок. И заодно проверит, на что готов Сергей ради своей лесовички.

Редкий случай – с самого утра Якуб находился в прекрасном настроении. Вчера поздним вечером он получил очень важное сообщение. Сеть шпионов и осведомителей, которую Великий Стратег раскинул по всему Тушино, наконец-то сработала. И теперь он, кажется, знал, где скрывается человек, представляющий самую большую опасность для реализации его планов – великих планов по созданию «четвертого Рима».

Этим человеком являлся сын покойного Олега. Оставалось довести дело до логического конца. Который мог быть только одним – непоседливому, невероятно везучему и слишком много знающему Тимуру предстояло замолчать навсегда. И Якуб уже позаботился об этом.

Стратег посмотрел вслед уходящему Латыпову, и уже в который раз подумал: «Хорошо, что у меня нет детей. И вообще – никого близких. Близкие люди, это огромная слабость. Человек боится потерять близких и становится зависим. А тот, кто зависим, всегда уязвим».

– Мы шражалиш до пошледней капли крови, вождь, – тараторил Убош. – Я прорвалша в коридор. Но увидел там отряд из дешати хомо. Нет, вру – из двадшати. И мне пришлошь отштупить. А Шуб пал шмертью храбрых. Как наштояшый герой.

– Ну, херой или не херой, это мне решать, – недовольно заметил Бужыр. – Тоже мне, херои! А хде холова Тима? Хде холова, я тебя шпрашиваю?!

И вождь дампов от всей мутантской души хрястнул по столу. Так, что глиняная кружка, на треть наполненная ядреной настойкой, подскочила и едва не опрокинулась. Но Бужыр ловко поймал ее в воздухе и тут же опорожнил.

– Нет головы, – уныло произнес Убош. – Не полушылош у наш. Но мы штаралиш.

Он только что отчитался перед вождем за проведенную операцию. Точнее, если уж быть честным, за проваленную операцию – ведь Шуб погиб, а Тим остался целым и невредимым. Но Убош не захотел быть честным, чтобы не огребать от вождя по полной программе за самоуправство. На фига?

Убош изложил Бужыру сильно измененную версию событий. А если называть вещи своими именами, то наврал с три короба. Нет, правда. Не рассказывать же, что Шуба загрызли какие-то лианы, а он сам, храбрейший Убош, от них еле ноги унес? Глупо это как-то. И даже непатриотично. Кому нужна подобная правда? На ней подрастающее поколение не воспитаешь.

Версия Убоша гласила, что его и Шуба остановила у входа в каземат целая туча караульных – уже после того, как дампы втихую «сняли» четверых часовых. Убош и Шуб, не растерявшись, эту «тучу» перебили кинжалами. Но Шуб при этом геройски погиб.

А когда Убош попытался добежать до клетки, где скрывался изменник Тим, то заметил в коридоре новый отряд маркитантов. И тут уж пришлось отступить. Ведь у тех были автоматы. И даже пулемет. Нет, два пулемета.

– Плохо штаралиш, – громко икнув, сказал вождь. И закинул в рот маленький дикий огурец, вымоченный в слюне рукокрыла. Отличный закусон для тех, кто понимает. – Я же ваш в ражведку пошылал, раждолбаи. Жашем на рожон полежли?

– Это Шуб полеж, – соврал Убош, не моргнув глазом. Собственно, «мусорщики» вообще не умели моргать за отсутствием век, как таковых. Но иногда моргали. – Мне пришлошь дейштвовать по шитуашии. Надо было шпашать Шуба.

– Шуб вшехта был балбешом, – согласился Бужыр. – Ты мне вот што шкажы – тебя маркитанты жапомнили?

– Это как?

– Ну, на морду. Морду они твою видели?

– Нет, не видели. Там темно было. А оштальных мы убили. Дешать их было. Хотя, нет – пятнадшать.

– То ешть вшего…

– Шорок, – сказал Убош.

– Шорок, это много.

– Много. Но ешли бы не Шуб…

– Балбеш, он и ешть балбеш, – сказал Бужыр. – Помянем?

И он налил себе полную кружку настойки из большого алюминиевого чайника. Стоявший у порога Убош сглотнул слюну и облизнулся. Но вождь ему не налил – рожей, мол, не вышел. Отхлебнул из кружки и задумался.

Бужыр не просыхал уже почти двое суток – с того момента, как узнал о гибели двух своих сыновей. А потом еще и Тим сбежал,