– Ты… – Слова застряли в горле. – Ты наняла их убить Николаса?

– О чем ты? – София раздула ноздри. – Если кто и напал на этого ублюдка, то не из присутствующих.

Словно бы замерзшая рука стерла все чувства с Эттиного лица. Она потрясенно смотрела на девушку:

– Ты там была?

– На базаре? Конечно нет, – ответила она. – Я пыталась пройти через комнату – в которую открывается один из проходов, – пока вас троих не было. А что? Ты о чем?

Наездник за спиной Этты сильно стиснул ее талию, только что не ломая ребро. Что-то острое вонзилось ей в бок, и Этта приняла молчаливое предупреждение.

Почему мужчина, с которым она ехала, или тот, что скакал прямо перед Софией, не хотят, чтобы она говорила? Потому что боялись разгневать эту Айронвуд, что действовали за рамками ее приказов, и это дойдет до Великого Магистра?

– Кто-то… пытался меня ограбить, – выдавила Этта, когда поняла, что София по-прежнему ждет ответа. – Николас бросился на помощь, и его ранили. Вот почему мы были в больнице.

– Какая досада, – без тени жалости проговорила София.

– Он – твоя семья, – огрызнулась Этта. – И у вас больше общего, чем ты думаешь…

София протянула руку, так крепко вцепившись в поводья Эттиной лошади, что они оказались совсем рядом. Лошадь протестующее заржала, молотя копытами рыхлую пыль. Когда София заговорила, ее голос сочился ядом:

– Повторять не буду, так что слушай: ублюдок – никакая не семья. Еще раз вякнешь – пожалеешь.

Слово, которое она использовала, тон, каким она произнесла «ублюдок», сказали Этте все, что ей нужно было знать об отношении Софии к себе и к своей семье.

Слава богу, Николаса воспитали не эти люди. Ей нужно найти способ, чтобы окончательно вырвать его из их рук.

– Что ты здесь делаешь? – наконец, требовательно спросила Этта. – Ты сказала, что пришла помочь, но это, – она дернула свои путы, – намекает на нечто другое. Если ты шла за нами через проходы, почему ничего не сказала? Не поговорила с нами?

София бросила поводья и повернула своего коня обратно к дороге, обращаясь к наемникам, очевидно, по-арабски. Она упоминала, что путешественники учили языки в рамках подготовки, но это все равно почему-то застало Этту врасплох. Она никоим образом не могла узнать их план, пока не станет слишком поздно.

– Не хочешь, чтобы тебя преследовали, – не уходи посреди ночи и не кради мои вещи, – наконец, ответила София. – А ты как думала? Он вот так просто тебя отпустит, скрестив пальцы, что ублюдок выполнит свою часть сделки? – София насмешливо окинула ее жалостливым взглядом. – Что? Не слыхала, о чем там Николас договорился у тебя за спиной? Он получает все…

– Я знаю о сделке, – отрезала Этта. Она поняла его еще тогда – о да, – даже несмотря на жгучую боль. Связаться со стариком, чтобы получить все, что он хотел, было достаточно веской причиной. Если бы он только не скрывал это от нее… – Он сам мне об этом рассказал.

– Да ну? – фыркнула София. – Что ж, если он каким-то чудом переживет лихорадку, его уничтожат. Когда я пыталась втолковать дедушке, что ему нельзя доверять, он сказал мне, что любое предательство со стороны Николаса будет означать, что он никогда больше не поступит на корабль. Да что там на корабль – к причалу не подойдет. Он будет разбит.

– Он не… – Эттина голова просто раскалывалась от боли. Старик правда обещал разрушить его будущее, если он откажется от сделки? Ее сердце по-прежнему сжимал кулак страха, когда она проговорила. – Он не умрет.

– Блажен, кто верует, дорогая.

Еще мгновение Этта сверлила девушку взглядом, пытаясь придумать свой собственный план.

– Придется тебе с этим смириться. А что, старик в самом деле настолько тебе доверяет, чтобы отправить следом за нами? Или у него просто пехота на исходе?

– Ты дала мне возможность, которую я и ждала… я могу с легкостью себя проявить, показать ему, на что я способна на самом деле. – София замедлила свою лошадь, устраиваясь поудобнее в седле, словно это была самая естественная вещь в мире.

Этта чувствовала себя мешком с костями, трясущимся из стороны в сторону, ноги, сжимающие бока лошади, уже ныли. Чтобы ее расслышали, Софии пришлось кричать, держа лицо вниз, чтобы в рот не набилось пыли.

– Прости, что ранила твою гордость, с такой легкостью вас обоих выследив. Вы очень облегчили мне работу, отправившись в другую часть города, когда я прошла через проход в эту очаровательную секретную квартирку. В любом случае радуйтесь, что это я, а не кто-нибудь из дедушкиных людей. Мы ведь легко и быстро найдем астролябию, правда? И вернемся к тридцатому. Уж в чем, в чем, а в выдерживании невозможных крайних сроков дедушки я разбираюсь.

Сомневаясь, стоит ли ей говорить, Этта покачала головой, водя пальцами по гладкой коже седла. Айронвуд явно не открыл