– Ты моя! Вы оба мои! – издевательски хохотал он. – Я слишком долго ждал!
– Обойдешься! – огрызнулся Филипп и, сделав короткую паузу, добавил: – Добро пожаловать в вечность.
Воздух в зале сгустился, а потом с оглушительным грохотом взорвался. У меня заложило уши. Не устояв, я упала на колени, а потом и вовсе распласталась на полу. Какой же силы удар, если камень пошел трещинами? Лишь бы не обрушился потолок!
Волосы на теле встали дыбом. Кожей я чувствовала невидимый смертоносный вихрь, носившийся по залу, и боялась поднять голову. Перед мысленным взором роились образы, и все отчего-то кричали. Только теперь я поняла: это жертвы Шепчущего, те, кто отдали ему души.
Больно, очень больно! Силишься избавиться от наваждения, но ничего не выходит. И посреди голосов – шепот. Голос женщины полон презрения и тих, как у существа, которое растеряло последние силы. «Уходи, откуда пришел, ланг, я не верю ни единому твоему слову!»
Мама?! Я вскрикнула. Ну же, покажись, незнакомый образ! Я никогда тебя не видела, хотя бы так, на минутку! Пожалуйста!
На глазах выступили слезы. А вдруг все обман? Или?.. Неужели все совсем не так, как рассказывал дух Алексии? В конце концов, она ничего не видела, говорила с чужих слов. Как же на самом деле умерла мама?
Всхлипнув, я подняла голову и едва не оглохла от окрика Филиппа:
– Лежать с закрытыми глазами, дура!
В воздухе мелькнул брюнет с сияющим посохом в руке. Куда делся меч? Времени на раздумья мне не предоставили. Видимо, посчитав, что женщина слов не понимает, Филипп придавил меня к полу сетью. Я видела только финальный аккорд заклинания, уловила искорки магии, и все.
Спрыгнув из пространства под потолком в привычном человеческом обличье, Филипп легко приземлился на обе ноги и накрыл меня белым пологом.
– Чего только не сделаешь ради Геральта и наивной девицы без магии! – раздраженно пробормотал брюнет и распростер надо мной руки.
С ладоней Филиппа расползлись зеленые лианы. Они спеленали меня вместе с пологом. Голоса в голове стихли, даже мамин. Повинуясь магии брюнета, я закрыла глаза. Уже засыпая, услышала чей-то крик, но измученное сознание никак не отреагировало.
Я закашлялась. Филипп окатил из ведра! Потрепанный брюнет, насупившись, взирал на меня сверху. Злополучное ведро стояло рядом. Я попробовала встать, но смогла только со второй попытки: кружилась голова. Меня всего лишь усыпили, а ощущения такие, будто выпили энергию.
Филипп посторонился, позволяя оглядеться. Зал претерпел значительные изменения. Часть стены обрушилась и погребла под собой остатки мебели. Камин раскололся, плиты пола потрескались. Да это же все сейчас развалится! Ойкнув, я хотела скорее сбежать, но брюнет цапнул под локоток, останавливая:
– Та стена не несущая, успокойся. Или, по-твоему, я самоубийца?
Да вроде нет. Уж кто-кто, а Филипп точно желал жить.
Поверив брюнету на слово, я продолжила осматривать зал. Пару раз порывалась спросить, что стало с Шепчущим, но в итоге отыскала ответ сама. Меня едва не стошнило. Я поспешила уткнуться лицом в грудь Филиппа. Как же тот тяжело дышал! Ой, плохо: хрипы. Не исключены проблемы с сердцем. Позабыв о кровавой луже с остатками плоти на полу, я положила обе ладони на грудь Филиппу и попросила на минутку задержать дыхание.
– Собралась лечить? – изогнул бровь брюнет. – С чего бы? Я же сволочь.
– Вы мне жизнь спасли, и вы… – Я замялась, не зная, как сказать, чтобы не обидеть. – Словом, я не так себе представляла одержимых.
Филипп расхохотался, обхватил меня за талию, перекинул через плечо и унес прочь из зала. Попутно зачем-то провел ладонью над головой, будто что-то разгоняя.
– А может, я сумасшедший, Дария? Дурю голову Геральту, тебе. Пытался же убить королеву. И едва не преуспел, между прочим. И Талию не убил, его величество ранил. Не страшно, а?
Филипп издевался. Смех сквозил в голосе, плясал в глазах, прятался в складках у рта. Только понять бы, что у брюнета на уме. Меня он убивать не собирался, а вот дальше?
– Он мертв? – Я покосилась назад, туда, где скрылся за поворотом зал с Шепчущим.
