Услышано.

И в комнате, где стены оклеены снимками мозга, воцаряется тишина. Она длится и длится…

Испугались?

Скандала? Скандалы вредят репутации, а репутация стоит денег. И сейчас все они, целительская стая, — почему целителей считают воплощением милосердия? — пытаются понять, что выгодней: навлечь на себя гнев Альваро или лишиться остальных клиентов.

Кто рискнет лечиться в месте, где и залечить способны по горячей просьбе родственников?

А ведь чтец многое вытащить может. Не только сговор. И не о нем все мысли, многие, но не все. Каждый здесь вспоминает мелкие свои грешки, которые могут стать достоянием общественности…

…и они уступают.

— Под вашу ответственность, профессор…

— Несомненно… коллега, — Игуальме подчеркивает это слово. Коллегами никого из здешней братии он не считает…

Тельма не знала, как себя вести.

Сказать, что ей жаль? Ей не было жаль ни на секунду. И стыда она не испытывала. И вообще, если разобраться, она действовала так, как должна бы…

Наверное.

Нет, никаких сомнений. Сомнения будут после. А сейчас… что было бы, если бы она рассказала все с порога? Ничего. В лучшем случае Мэйнфорд просто нашел бы способ избавиться. Не потому, что злой, не злой он вовсе, сейчас вон и растерянный и беспомощный даже, но кому нужны лишние проблемы? Никому. И в Архив ее не допустили бы. А подай она запрос, получила бы подретушированные огрызки…

…нет, все верно.

Как должно.

А остальное… она ошиблась в деталях, но не сделала ничего, чтобы эта ошибка стала смертельной. Напротив, теперь и он знает правду. Почти всю. А ту, которая сокрыта… Мэйнфорд докопается.

Он был зол.

Конечно. Кто не был бы зол, обнаружив, что в его голове покопались? Правда, Тельма так и не поняла, как именно… надо в библиотеку бы… вертится что-то смутное, знакомое.

Из сказок Старого Света.

Только она все не способна сосредоточиться, чтобы понять, в чем же фокус. А фокус есть. И фокусник известен. Но доказательств маловато… ничего. Надо немного подождать. Это ведь несложно. День или два после стольких лет?

День или два — это такая мелочь…

…лишь бы Мэйнфорду не стало хуже. Нет, после вчерашнего он держался довольно бодро, и одна Бездна знала, чего ему это стоило.

Ему не нравилось это место.

И Тельма, держась за руку — ей почему-то казалось, что стоит выпустить эту руку хотя бы на мгновенье, и она потеряется, — слышала отголоски эмоций. Страх, почти неконтролируемый, панический. И ненависть. И боль. И еще горечь застарелых обид, в которые ей позволено было заглянуть краем глаза.

Она хотела бы утешить.

Успокоить.

Вот только понятия не имела, как это сделать.

Поэтому просто держалась рядом.

Госпиталь не произвел впечатления. Огромен. Монументален. Подавляющ даже. И чист, в отличие от того же морга. Странно, но сейчас эта чистота его, этакая информационная стерильность, несколько нервировала.

— Я не сообщал родственникам, — Тео произнес это вместо приветствия, — но полагаю, это сделают и без меня. Так что у нас