Серый потолок. Серый же пол, на котором вытянулись длинные тени. Одна из них — Тельмина, другая принадлежала Зверю, и он, видя свое отражение, еще сильней беспокоился, вытягивал то одно черное крыло, то другое. Третья же тень держалась наособицу.
В ней не осталось и толики человеческого.
Чересчур тонкая. Ломкая. Будто составленная наспех из трубочек для коктейля. И уродливая. И притягательная.
— Вот аппарат, — Тео сам старался не смотреть на эту тень. — Пусть ляжет на стол… и скажи, чтобы лежал смирно. Постарайся до него донести. Больно не будет.
— Больно не будет, — эхом повторила Тельма.
Серая громадина аппарата вырастала из центра комнаты. Металлическая тварь с чешуей стальных листов. И заклепки, которыми эта чешуя стянута, поблескивают.
Дразнятся.
Тео откатил в сторону массивный люк, прикрывавший пасть этого чудовища.
— Мэйни, я знаю, что ты меня слышишь. Вы оба меня слышите, — немного безумно говорить с тем, кого не существует. Или все-таки? Зверь есть. Он не плод фантазии, не только плод. — И вы оба достаточно разумны, чтобы понять. Тебе придется лечь…
Из пасти высовывался длинный язык с каймою рельс, а уж на нем, готовая принять новую жертву, виднелась каталка. Была она немного узковата, и Тельме даже подумалось, что Мэйнфорд просто-напросто не поместится.
— …вот так… — он поместился, и поерзал даже, устраиваясь поудобней. Заворчал. Ну да, конечно, металл был холоден, да и в самой комнате было довольно прохладно. — Потерпи. Десять минут. И все закончится. Постарайся не двигаться, а то нас заставят пройти эту процедуру сначала…
Не хотелось отпускать его.
— Я буду рядом. Что бы ни случилось, я буду рядом… слышишь?
И желтизна ушла из глаз Мэйнфорда.
— Слышу, — это ответил уже человек, и Тельма не сдержала улыбки. Зверь ей нравился, но с человеком оно как-то привычней, что ли.
Тео терпеливо ждал в стороне. Кивнул, выражая одобрение. И молча указал куда-то за стальную гору. И сам же сделал шаг.
Он ступал совершенно бесшумно.
И лишь добравшись до двери, весьма неприметной двери, которую Тельма нашла бы далеко не сразу, заговорил:
— Ты все сделала правильно.
— Это ему…
— Аппарат лишь считывает потоки силы, начиная от основных и заканчивая следовыми. Он не способен повлиять на пациента. Почему-то все боятся именно этого, — Тео щелкнул выключателем, и загорелась лампочка.
Электрическая.
Желтая колба на проводе. Она висела так низко, что Тельма смогла бы прикоснуться к пыльной ее оболочке, просто подняв руку. Спустя секунду комнатушка наполнилась вонью, и Тео поморщился.
— Здесь убирают реже, чем того хотелось бы. Наши не любят сюда спускаться. Садись.
Сам он устроился в низком кресле, неудобном с виду.
— Это операторская. Отсюда мы будем управлять процессом. Вот, нажимай, — он показал на красный рычажок. — И скажи что-нибудь. Он услышит тебя. Говори.
— Мэйнфорд…
Говорить приходилось в микрофон, приделанный к низкой подставке. И Тельма наклонилась, а Тео осторожно, случайно словно бы, коснулся ее волос.
— От тебя пахнет осенью… а я летний. Скажи, что я запускаю сканирование. Ему покажется, что время тянется долго, но это исключительно субъективное восприятие. Пусть закроет глаза. Пусть постарается не думать… хотя нет, не думать ни у кого не выходит. Пусть постарается думать о чем-нибудь успокаивающем. Не знаю, птички там. Бабочки. Цветочки.
Тельма послушно повторила инструкции, только про птичек говорить не стала. Мэйнфорд и птички? Чушь. Да и бабочки немногим лучше.
Пусть думает о море.