длинная самоходная коляска с хромированными бочонками фар и затейливой решеткой радиатора. Я потянул из-за пояса револьвер, но в распахнувшуюся дверцу нагнавшего меня экипажа выглянул Уильям Грейс. Сбоку от него неподвижно замерла с закрытыми глазами фрейлина-оракул. Шляпки с вуалью на этот раз на ней не было, и черные волосы свободно ниспадали на плечи; под сиденьем лежали сброшенные с ног туфельки.

– Забирайтесь, Леопольд! – потребовал лейтенант лейб-гвардии. – Да быстрее же! Быстрее!

Я немного поколебался, но все же влез на обтянутое коричневым вельветом сиденье, убрал чемоданчик под ноги и захлопнул за собой дверцу.

Уильям Грейс без промедления постучал в перегородку между пассажирским салоном и водителем, и экипаж тронулся с места, плавно набирая ход. Фрейлина при этом даже не пошевелилась. Оракул, без всякого сомнения, пребывала в глубоком трансе: стискивавшие жемчужную нить пальцы побелели от напряжения, на опущенных веках отражалось движение глазных яблок, медленно-медленно вздымалась обтянутая блузой с глубоким декольте грудь.

– Что-то случилось? – спросил я, гадая, чем вызвано появление неразлучной парочки на этот раз.

– Ты не спал сегодня! – произнес Уильям Грейс таким тоном, словно обвинял в государственной измене.

Впрочем, так оно и было: бодрствовал всю ночь напролет я не вовсе из-за бессонницы, а желая избежать встречи с принцессой Анной.

– Не было времени на сон, – пожал я плечами.

– Бегал от бывших коллег? – усмехнулся лейтенант.

– В смысле?

Уильям Грейс посмотрел на меня с нескрываемым недоумением.

– Леопольд, со вчерашнего вечера ты объявлен в розыск по требованию Третьего департамента! Не знал?

– Нет, – ответил я, весь так и обмирая внутри. – Это какое-то недоразумение. Главный инспектор заверил…

– В экипаж главного инспектора вчера бросили ручную бомбу, – ошарашил меня лейтенант новым заявлением. – Фридрих фон Нальц мертв. Ответственность за покушение взяли на себя анархисты.

– Дьявол! – только и вырвалось у меня. – Кого назначили вместо него?

– Министр юстиции по личной просьбе герцога Логрина поручил временное руководство полицией старшему инспектору Морану.

Я шумно выдохнул и посмотрел на собеседника в упор.

– Это все Моран, – прямо заявил я. – Сукин сын! Он хочет меня убить!

– Зачем это ему?

– Это личное. Вы должны прикрыть меня от него!

Уильям Грейс только посмеялся.

– Мы не станем делать этого, – отрезал он. – Короне не нужен такой скандал. Выпутывайся сам.

– Если меня арестуют…

– Не попадайся!

– Вы должны осадить Морана!

– Нет никаких «мы»! – взорвался Уильям Грейс. – Есть впавшая в кому наследница престола, опальный лейтенант лейб-гвардии и фрейлина-морфинистка! А больше – никого! Остальные… – Лейтенант успокоил дыхание и хрустнул костяшками пальцев. – Занимают выжидательную позицию. И это в лучшем случае. Многие нам откровенно противодействуют.

Я откинулся на мягкую спинку сиденья и выдохнул:

– Драть!

В этот самый момент фрейлина разжала стискивавшие жемчужную нить пальцы, отняла руку от своей груди и положила ее на пах лейтенанта.

– Мой дорогой Вилли, – мягко промурлыкала она, не открывая глаз, – вы, должно быть, все еще сердиты на меня за ту недостающую жемчужину, но прошу – следите за своим языком! У вас в кальсонах не бусины, оторвутся – обратно не пришить!

Длинные тонкие пальцы с ярко-красным маникюром явственно напряглись, лейтенант судорожно сглотнул, и его открытое мужественное лицо сделалось лилово-пунцовым.

– Я учту, – выдохнул он из себя обещание, вжимаясь в спинку сиденья.

Для фрейлины этого оказалось достаточно, она вернула руку себе на грудь, но теперь пальцы не стискивали бусы, а беспрестанно пропускали между собой отдельные жемчужины, словно это были четки.