взглядом вылетевший из руки револьвер, я шагнул к нему, и тут в дверной проем забросили сразу две ручных гранаты!

Я едва успел юркнуть в кладовку, прежде чем грохнул сдвоенный взрыв, и осколки впустую посекли каменные стены подвала.

Некстати вспомнились слова альбиноса: «У тебя нет на это времени»; я чертыхнулся и выдернул из тубуса помповый карабин. Сунулся с ним в подвал – и вовремя: на лестнице возникла едва различимая в пыли и дыму фигура полицейского в каске и бронекирасе.

Я выстрелил, метя по ногам. Просто не хотел брать грех на душу, убивая бывшего коллегу. Да и не пробить этим калибром кирасу…

Констебль выронил самозарядную винтовку и повалился на ступени, зажимая ладонями рану в бедре. Я передернул помпу и выстрелил вновь, на этот раз – намеренно выше, из желания отпугнуть остальных. С лестницы загрохотали ответные выстрелы, а потом раненого констебля вытащили на улицу и внутрь влетела очередная пара гранат.

За это время я успел натолкать в магазин карабина патронов, но только высунулся из кладовки после взрыва и сразу спрятался обратно: полицейские выломали с одного из окон доски и просунули в подвал трубу «Льюиса». Загрохотала непрерывная очередь; пули принялись дырявить мебель и высекать осколки из каменных стен.

Под прикрытием пулеметного огня констеблям ничего не стоило забросать меня гранатами, но на глаза вовремя попался деревянный ящик с дымовыми шашками. Не теряя времени, я ухватил увесистый цилиндр, выдернул чеку и зашвырнул его в подвал, а следом отправил еще один.

Комнату в один миг затянула непроницаемо-серая пелена едкого дыма, и, дабы не задохнуться, я сорвал забрызганную чужой кровью накладную бороду, натянул на лицо каучуковую маску и прицепил брезентовый шланг к баллону со сжатым воздухом, молясь про себя, чтобы ирландец не успел израсходовать всю дыхательную смесь.

Мне повезло: баллон пуст не был. Сунув его в повешенный через плечо подсумок, я набрал дымовых шашек и с чемоданчиком убийцы в руках выглянул в приоткрытую дверь. Закрепленные поверх обычных окуляров линзы-светофильтры позволили разглядеть в непроницаемых для обычного взгляда клубах дыма оброненный при падении «Веблей – Фосбери», и, как только грохот «Льюиса» наконец смолк, я подхватил револьвер и со всех ног бросился к выбитому окну напротив входной двери.

Заранее выбросив в палисадник дымовую шашку, я с заваленного осколками битой посуды стола взобрался на широкий подоконник, ударом чемоданчика выломал оставшуюся с внешней стороны доску и выполз в неглубокую каменную нишу. Без промедления выскочил из нее и перепуганным зайцем метнулся в кусты.

Палисадник к этому времени был уже полностью затянут серым едким маревом, но на улице сильный ветер быстро развеивал дым, поэтому я сначала зашвырнул один заряд к выезду со двора, а второй – на дорогу и лишь после этого перевалился через невысокий заборчик и рванул к дому напротив.

В каучуковой маске было душно и жарко, дыхание враз сбилось, а окуляры запотели, но рык порохового движка придал мне прыти. Послышались стук, скрежет и звон, словно водитель броневика из-за плохой видимости врезался в фонарный столб, и сразу вслепую загрохотал пулемет. Не чувствуя под собой ног, я влетел в соседний двор, выхватил из подсумка пару последних дымовых шашек и раскидал их в разные стороны, дабы окончательно запутать преследователей, а сам под прикрытием густой темно-серой пелены добежал до забора, набрал в грудь побольше воздуха и сорвал с головы каучуковую маску. Дыхательный аппарат сунул в чемоданчик убийцы, туда же кинул брезентовые перчатки, а залитое кровью драповое пальто попросту выбросил в кучу мусора.

После этого я перелез через ограду и поспешил прочь, откашливаясь и отплевываясь на бегу.

Ушел! Все же ушел!