– Прямо сейчас, мальчик мой, – это значит прямо сейчас. Это поможет вам уснуть.
– Вы серьезно?
– Мы и так потеряли слишком много времени! – поддержал спутницу Уильям Грейс. – Больше ждать нельзя. И не забывайте: вы дали слово!
– Не упрямьтесь! – очаровательно улыбнулась фрейлина, сворачивая крышку с пузырька. – Будете хорошим мальчиком, и я вас поцелую!
Она вытряхнула себе на ладонь таблетку, протянула ее мне и жестким, не терпящим возражений тоном потребовала:
– Проглотите это, Леопольд. Немедленно!
Часть пятая
Анархист. Демоны и бомбы
«Ничто» – странное слово. «Ничто» – это то, чего нет, но разве такое возможно?
Уберите любую вещь – останется пустота, откачайте из лабораторной колбы воздух – получите вакуум. Никакой научный эксперимент не позволит вам получить пресловутое «ничто». Это ведь чисто философское определение, а отнюдь не физическое.
Ничего полезного. Ничего важного. Ничего страшного. Просто нечто, не имеющее для человека значения здесь и сейчас.
Я думал так, пока «ничто» не раскинулось вокруг меня, не поглотило с головой, не растворило в себе.
Мир перестал существовать, исчезли мысли, прахом развеялись желания и устремления. Я был ничем и всем одновременно.
Наверное, такое состояние и называют нирваной.
Затухание, угасание, иссякание, успокоение.
Смерть?
Нет, вовсе нет. Пусть я и не помнил доподлинно, каково это – умирать, но подсознательно ожидал от смерти мимолетной вспышки боли, как от пореза опасной бритвой, и долгого холода могильного льда. Здесь подобного не было и в помине.
Электромагнитным излучением я пронзал эфир, и мне не было ни холодно ни жарко. Чувства остались далеко позади. Там же, где осталось и мое тело, – на заднем сиденье самоходного экипажа, неспешно катившего по узеньким улочкам Старого города.
Таблетка фрейлины оказалась чудо как хороша.
А потом меня ослепило нестерпимое сияние бившего прямо в глаза солнца. Я потянулся прикрыть ладонью глаза и с ужасом осознал, что плаваю в эфире посреди бескрайней космической пустоши. Где-то невероятно далеко горели крупные звезды, но на фоне оранжевого шара солнца с косматой плазменной короной они просто-напросто терялись.
«Сон! – вспомнил я. – Это всего лишь сон!»
И сон, вне всякого сомнения, чужой.
Словно ответ на пробуждение самосознания пространство шелохнулось, и прямо напротив ослепительного шара возник крылатый силуэт. Свет по-прежнему слепил глаза, и деталей было не разобрать, но почему-то показалось, что силуэт этот – женский.
Силой собственного воображения я попытался притушить сияние слишком яркой звезды, а когда из этого ничего не вышло, предпринял попытку сдвинуться от нее в сторону, и вновь нисколько в своих устремлениях не преуспел. Чужое сновидение оказалось невосприимчиво к моим мысленным приказам.
– Кузен! – с укором произнесла принцесса Анна. – Вы разочаровываете меня!
Силой таланта сновидца наследница престола наделила себя ангельским обличьем и потому не испытывала никакого дискомфорта от пребывания в космическом пространстве. А вот меня никак не оставляло ощущение, что стоит только перерезать невидимую нить, как я тотчас рухну вниз и, подобно метеору, сгорю в атмосфере Земли, чей голубовато-зеленый шар плыл прямо под нашими ногами.
– Кузен!
Я вздрогнул от окрика, но сразу взял себя в руки и усмехнулся.
– К чему эти нравоучения, кузина? Говорите, что вам от меня нужно, и покончим с этим!
Крылья ангела плавно колыхнулись, принцесса неуловимым образом приблизилась, но, как и прежде, ее фигура осталась для меня непроницаемо-черным силуэтом, словно дело было вовсе не в бивших ей в спину солнечных лучах.
– Вы отдаете себе отчет, что в моей власти оставить вас здесь навсегда? – прошептала Анна. – Кузен! Вам не укрыться от меня, вы дали слово. Я могу явиться в любой ваш сон и заточить в любую темницу, какую только пожелаю! Продолжите уклоняться от
