бросил либо шумнул. А крики все сильнее. Выскочил Первуша со двора, по деревне мужик бежит, ладонью за лицо окровавленное держится.

– Стой! Кто тебя обидел, что случилось?

– Воронье набросилось. Я и не сделал им ничего.

– Ладонь убери, попытаюсь кровь остановить.

Мужик ладонь убрал, Первуша в испуге отшатнулся. Глаза не было, по щеке слизь вперемешку с кровью. Ворон глаз выклевал. Первуша свою ладонь к глазу поднес, заговор нашептал. Мужик сразу сказал:

– Тепло чувствую.

– Руки к глазу не прикладывай, грязь занесешь. Тряпица чистая есть ли?

– В избе.

– Веди, повязку наложить надо, пусть заживет.

– Боюсь возвращаться, вдруг набросятся?

– Ты один ли живешь?

– Бобыль я. Супружница в родах умерла, так и проживаюсь.

Первуша за посохом своим сбегал.

– Идем.

Мужик сначала бодро шагал, но чем ближе к избе, тем медленнее шаги.

– Ну, не робей.

Послышался вороний гвалт, хлопанье крыльев. С дерева сорвалось несколько птиц, кинулись на Первушу с мужиком. Тот в испуге пригнулся, лицо руками прикрывает. Первуша посох приготовил. Как только первая птица подлетела, нанес удар. Ворон наземь свалился, крыльями хлопает, клюв разинул. Оглушило его. Первуша на крыло ему наступил, сам над головой посохом крутит, как ветряк у мельницы. Еще одну птицу сбить удалось, и ее прижал. Первуша мужику кричит:

– Лапы им свяжи!

– Чем?

– Да хоть поясным ремнем! Пока не вырвались и не улетели.

Раненый с себя ременной пояс сорвал, воронам лапы связал, как курам, когда их на торг несут. Другие вороны нападать перестали, отлетели в сторону, кружат. Да какие-то крупные, клювы здоровенные, как у орла, только что не изогнуты. Таких воронов Первуша в первый раз видел.

– Бери тварей за лапы, неси в сени, там разберемся.

Мужик правой рукой воронов за лапы подхватил, левой рукой голову прикрывает. Первуша за ним следует, зорко поглядывая за вороньем. Сбитых воронов в курятник бросили, дверь прикрыли.

– Тебя как звать, хозяин?

– Ратша. Ох, болит!

– Ищи тряпицу чистую. А мох сушеный есть ли?

– Откель ему взяться?

Ратша нашел чистую тряпицу. Первуша ее на ленты разодрал, перевязал глаз. Кровь уже остановилась, не текла.

– Ложись на лавку, боль заговаривать буду! – крикнул Первуша.

– Ты как бабка.

– Ведаю маленько.

Прочитал заговор. Мужик, до того стонавший, умолк.

– Вроде отпустило, полегчало.

– Ты воронов обидел чем? Камни швырял?

– Сдались они мне!

Странно. Вороны – птицы злопамятные и сообразительные. Без причины нападать не должны.

– Ты полежи, не вставай, – попросил Первуша. – Я в сарай, воронов проведать, вернусь скоро.

– Не бросай меня, – жалобно заныл Ратша.

– Не уйду, – успокоил Первуша.

Дверь в избу прикрыл, в сенях заговор прочитал, отпил из баклажки отвар чертополоха. Учил Коляда понимать язык птиц и зверей, да раньше повода не было знания использовать. Кроме одного раза, когда с волком-оборотнем общался. Где сейчас