И в избу зашел. Во второй избе сжалились. Молодуха с крыльца легко сбежала, калитку отворила:

– Зайди, путник. Непогода надвигается, негоже человеку мокнуть.

– Спасибо.

А дождь из редких капель уже в ливень перешел. На крыльцо, под навес, оба заскочить успели. Первуша сразу за узелок схватился. Едва-едва подмок, но не страшно, его у печи подсушить можно, книги выложив. Молодуха дверь открыла, кивнула:

– Будь гостем, проходи.

Избенка маленькая, в одно помещение, посредине русская печь. В подвесной, на жердине, люльке младенец спит.

– Что же, одна проживаешь? – огляделся Первуша:

– Муж на отхожий промысел подался, плотничает. А я с дитем.

– Бывает. Соседи-то не обижают?

– В первой избе куркуль-мироед. А так в деревне нашей люди добрые. Попросишь – помогают, а то и без просьбы подсобят.

– Одной женщине плохо. В хозяйстве мужская рука нужна.

– Мыслю – проголодался с дороги? Угостить, окромя толокняной затирухи, нечем. Не побрезгуешь?

– Никогда.

Есть хотелось, прошагал он изрядно. А толокняная затируха – блюдо вкусное, полезное, хоть и не очень сытное, не сало, чай. С аппетитом миску толокнянки съел. А уж молодуха на лавку показывает:

– Отдыхай!

На улице полное светопреставление. Дождь в ливень перешел. Льет как из ведра, шумит. Периодически через маленькие оконца сверкает молния. А громыхает так, что молодица от испуга приседает, и несколько мгновений уши не слышат ничего, как будто мхом заткнуты.

Первуша книги вытащил, на лавку уложил, сверху хозяйскую подушку. Сам узелок сушиться у печи повесил. Молодица на печь взобралась. На столе только лучина горела, давая зыбкий круг света. Ночью младенец просыпался несколько раз, требуя есть. Но Первушу это не беспокоило. Проснулся утром, когда хозяйка у печи хлопотать стала, греметь горшками. Первуша прислушался. Дождь стих. Идти будет после ливня невозможно, пока дороги не просохнут. Он пожелал хозяйке доброго утра, вышел во двор. Солнце светило ярко, небо чистое, от влажной земли парит, как легкий туман. Слышно, как в соседних дворах хлопочут хозяева.

Молодуха корову подоила, начала блины печь.

– Хозяйка, чем помочь?

– Крышу бы поправить на амбаре, совсем худая стала.

– Подсоблю.

Первуша на амбар забрался. Амбар бревенчатый, без окон. В селах и деревнях в них хранят запасы муки, зерна, круп, других припасов – масло в бочках, вино – кто побогаче. В городах амбары в первую очередь купцам потребны – для хранения товаров.

Амбар давно построен, крыша деревянными плашками крыта, как черепицей. Некоторые уже сгнили от времени. Кто побогаче, пропитывал их вареным маслом для стойкости к влаге. Первуша насчитал десяток сгнивших плашек, вытащил одну – для образца. Сделаешь не по размеру – не подойдет. Спустился на землю, спросил у хозяйки:

– Доски или бревна есть? И топор бы мне.

– Все в сарае. Не торопись, поснедаем, потом работать.

Давненько Первуша молочка не пил, да с блинами, в охотку пошло. Потом за дело принялся. Досок не было, лучковой пилой бревно распустил. Вышла почти готовая плашка. Обтесал немного, за деревянные гвоздики принялся. За работой время быстро летело. На крышу плашки забросил, сам поднялся. С амбара видно далеко – роща вдали, озеро блестит. Заменил трухлявые плашки, закрепил гвоздями. Железные в деревне почти не применяли: дорого железо стоило. За железный меч всю деревню купить можно, вместе со скотиной. А деревянные выстрогать – бесплатно, только время потребно. На тонкую деревянную палочку с заостренным концом такой гвоздь похож, только без шляпки. С чувством удовлетворения подремонтированную крышу осмотрел. Уже слезать собирался, как заметил приближающуюся к деревне стаю птиц. Вроде ничего необычного – пара десятков воронов. Только вороны живут в облюбованных местах и не мигрируют, как грачи или утки, не перелетная ворон птица. Гвалт подняли, усевшись на дерево. Ветки облепили, дерево черным сделалось от черного оперения. Первуша сплюнул. Ворон – плохая птица, настоящий хищник и мусорщик. Не стервятник, конечно, но и гнезда разоряет, и что плохо положено, на виду, утащить может.

Прилетели так прилетели. Вниз с крыши спустился и забыл, эка невидаль. До сумерек еще время есть, а молодуха просит навес над колодцем поправить. Почему человеку не помочь? Она и приютила от дождя, и накормила. А долг платежом красен. Только к колодцу подступился, как с другого конца деревни крик, воронье карканье. Первуша подумал – хозяин двора воронье согнал. Камень