пекла за справкой ходили, а?!

– Не знаю.

– А хто знает? Вы ж у нас образованный, наукам обучены, на латыни балакаете, як немец. Та придумайте уже чего!

Молодой человек крепко задумался, но, по совести говоря, ничего толкового так и не шло в голову. Однако, с другой стороны, общеизвестно, что если сам не можешь решить задачу, так стоит прислушаться к мудрому совету более опытного человека. Ну или не человека, выбирать особо не приходится.

– Байстрюк нам более не товарищ. К запорожцу Пацюку я лично ни ногой. Панночка со старой мельницы тоже нам не помощница. Остаётся…

– Ой, не томите уже!

– Хорошо, не буду. Как думаешь, а тот чёрт, что у твоей мамы в полюбовни… Извини, у твоей мамы в приятелях, к ней ещё захаживает?

– От ночью и подивимся, – выпуская пар из ноздрей, не сразу согласился Вакула. – А сейчас я до бани. Вы со мной?

– Отчего ж нет, – пожал плечами Николя. – Полотенце найдётся?

– Пошукаем у мамы в хати.

Да и не сказать, кстати, чтоб искать пришлось долго. Крайне любезная пани Солоха, просто сочащаяся материнской любовью, так что Николя, образно выражаясь, даже слегка забрызгало, с превеликой охотой выдала им не только полотенца, но ещё и две пары сменного белья, добрый кусок дегтярного полтавского мыла, а берёзовые веники были заготовлены ею ещё с весны.

– Тока щоб вы недолго там, хлопчики. Мне, поди, тоже в баньку лишний раз сходить не грех.

– Ну нам оно и не к спеху, – тут же уступил Вакула. – Идите первой, мамо, а мы подождём.

– Та що ж вы будете ждать? До ночи, чо ли? Я ж так казала, сама долго париться люблю. Идите вы первыми!

– Нет, нет, – осторожно поддержал друга Николя. – Ваш сын прав, мы уступим.

– Та говорю ж, идите!

– Идите вы!

– Да идите вы вже знаете куда?! – рявкнула прекрасная Солоха, и на миг в голосе её прорезались нотки досады. – А ну пишлы до бани! Оба! И щоб до ночи вас там духу не було! Я… я… может, без спешки париться люблю, в пене, при свечах, и не одна…

– А с кем? – тихо спросили товарищи.

– А… а з горилкой! Щоб вам прямо тут пусто было, щоб у вас уши опухли, щоб на вас сзади возом с солью ударило, щоб вам такая тёща попалась, рядом с которой я просто ангел з крылами!

В себя Вакула и Николя пришли уже за хатой, у дверей глинобитной баньки с предбанником и кособокой трубой.

– Чую, беда, паныч.

– Согласен. Что-то очень уж темнит твоя маменька.

– От то ж, – мрачно покачал головой Вакула. – И шо мне робить? Як можно человеку жити, коли у него мамонька ведьма?!

– Со справкой о невинности, – весомо напомнил педантичный гимназист.

– Об чём?!

– Прости, неточно выразился. Я имел в виду, что у неё есть бумага о том, что она не ведьма. По крайней мере, в сугубо юридическом плане. Как думаешь, чем твоя мама намерена заняться сегодня в бане?

Вакула сжал кулак и поднёс его к носу друга.

– Даже не думайте, паныч.

– Дурак, я не о том, чтоб подсматривать, – старательно обиделся Николя, хотя сам именно на это и надеялся. В целях чисто научного эксперимента, разумеется. – У меня другие предложения.

– Ну? – После недолгого размышления кузнец опустил кулак.

– Ну, раз она так настаивает, что именно ночью ей надо было быть в бане, так давай ночью там будем мы!

– И ежели кто мыслил себе на огонёк забрести та оселедец прополоскать аль ещё чего грешного, так мы ему за то и холку намылим, и с заду напарим, – широко усмехнулся Вакула, мстительно сведя брови. – От то дело! От за шо я вас люблю, паныч Николя, так то за редкий ум и верность товариществу!

– Да брось. Всё в порядке. Мне и самому жутко интересно, кто придёт ночью в баню.

– Та небось тот же чертяка со свиным рылом и тонкими копытами, як у стрекулиста…

Николя не ответил, лишь улыбнулся про себя. Ему было совсем не столь очевидно, что прекрасная пани Солоха ждёт именно чёрта. А может, ждёт, но кого-то другого, может, чёрта, да не этого, кстати, может, даже не одного, а?