Слава Тебе, Господь наш на небесах, что услышал это немелодичное пение и в безмерной милости своей допустил рассвет ровно на час раньше положенного природой срока. По крайней мере, именно так показалось всем присутствующим. Солнечный свет вспыхнул над горизонтом в тот самый момент, когда очередная итальянская ария в исполнении пана гимназиста (то есть на слух с безбожным перевиранием мелодии и текста) подходила к концу.

Но не успели лучи его коснуться земли под ногами наших героев, как русалки в едином порыве бросились в пруд – тока булькнуло! А у ног Вакулы и Николя насчиталось двенадцать полновесных жемчужин, видимо, плата за концерт, не иначе…

– Забирай себе. Просверлишь дырки и сделаешь подарок своей Оксане.

– На ожерелье маловато будет, – не стал спорить охрипший кузнец. – Но на браслетку аль серьги хватит! Так шо, до дому, до хаты?

– Дай отдышаться хоть. – Николя тяжело опустился задом на мокрую от росы траву. – Совсем погано пел, да?

– Не то слово, паныч. Без обид?

– Пошёл ты…

Друзья обменялись приятельскими зуботычинами и с наслаждением втянули свежий воздух рождающегося утра. Ах, кто бы знал, кому бы рассказать, кому бы суметь объяснить простыми человеческими словами, как дивно сладок прохладный воздух тихой Украины…

Когда ещё только взошло солнце, ещё нет той жары или того невыносимого пекла, что обжигает страстью своей степи, поля и нивы. Да и кто бы не восхитился дивной родиной нашей на краю великой Российской империи, создавшей свой колорит, свою культуру, свой образ жизни, открытый всей душой любому доброму человеку…

– Пойду до хаты, бо вже так спать охота, ажно челюсти сводит. – Кузнец потянулся до хруста в суставах и широко зевнул, лязгнув зубами, как подковами. – А то я за вашими заботами вже и забыв, як ночью спати. Тока и знай бегаем, як два скаженных кобелюки, да и ладно б ще за девками, а то ж от них!

– Никому не рассказывай, – подумав, предупредил Николя.

– Та вы шо, я ж могила!

Ну, далее, как и положено в романтическом произведении, наши герои скромно усмехнулись своей негромкой победе, устало сощурились навстречу весёлому солнышку, глотнули всей грудью свежего ветра и плечом к плечу пошли домой.

– Тока трохи сеть жалко.

– Тебе за одну жемчужину хоть сто штук сетей дадут.

– Хм, поторгуемся… Як думаете, за сколько грошей шинкарка возьмёт?

– Пошли спросим?

Вакула пожал плечами – чего ж спорить, предложение разумное.

Шинок в наших краях никогда не закрывается надолго. Поскольку шинки на Украине, как правило, держат жиды (хорошее, толерантное слово, европейское, кстати!), то закрывать двери перед потенциальными покупателями у них таки категорически не принято. Хоть бы он зашёл за одной-единственной рюмкой водки, опохмелиться!

То есть в четыре-пять утра постучать в двери шинка с коммерческим предложением – это вполне себе по-малороссийски и, главное, опять же всем взаимовыгодно, как оно и должно промежду добрых соседей водиться.

Однако когда верные наши приятели добрались до просыпающейся Диканьки, то были искренне удивлены тем непреклонным и в общем-то вполне себе явным фактом, что в питейном заведении их ждали. Запорожский чёрт в красной свитке, лихо сбитой на затылок шапке с синим верхом и улыбкой от уха до уха как раз разливал горилку на три стопки.

– О, панове! Рад бачить товарищей-козаков, сидайте уже. Так шо, выпьем?!

– С утра пораньше? – поморщился Николя, покосился на удовлетворённо кивнувшего друга и подтвердил: – А почему бы и не выпить, как всем честным христианам поутру после вчерашнего?

– Шинкарка! – Байстрюк хлопнул по столу кулаком. – Почему стол не накрыт, старая ведьма, чтоб тебя черти на том свете так же долго крючили, як ты честную кумпанию ждать заставляешь!

Хозяйка только щёлкнула зубами, как волк, и в тот же миг на столе появилась шкварчащая яичница, с салом, домашняя колбаска, порубленная тонкими кольцами, что хоть на солнце сквозь неё смотри, да чёрный хлеб, порубленный ломтями такой толщины, что не у каждой попадьи рот столь широко раскрывается. Чёрт в свитке привстал из-за стола, дождался, покуда кузнец с гимназистом поднимут свои стопки, и произнёс короткий тост:

– Нехай у нас всё буде так, щоб нам за то ничё не було!