слезоразливом. Согласитесь, любая женщина знает, что, после того как от души поплакала, настроение сразу повышается. Так отчего бы и не спеть про любовь? Тем более что кое-где отдельные прелестницы уже и в пляс пошли!
– Ох, паныч Николя, а шо ж нам делать?
– Смотрим, бдим, на провокации не ведёмся.
– А шо це за зверь такой – «провокация»?
– Ну, это по-научному значит: если к тебе кто-нибудь прямо тут будет приставать с разными интересными предложениями, не поддавайся!
Судя по красным щекам и маслено заблестевшим глазкам, Вакула на тот момент как раз таки был очень даже не против поддаться на какую-нибудь хорошенькую «провокацию». Пьяненькие с одного глотка (а много ли им надо?), девушки уже вовсю хохотали, гонялись друг за дружкой, визжали, верещали и вполне себе празднично проводили время. Однако если ведьма среди них и была, то она и сейчас точно так же не отрывалась от коллектива.
– А давайте во что-нибудь поиграем?
– В ворона! Будем играть в ворона!
Девушки встали в круг, изображая бдительных куриц, охраняющих цыплят, а одна должна была искать брешь, пытаться пробиться в центр и утащить жертву.
– Шо-то она як-то вяло играет, – тоном опытного театрального критика протянул кузнец, встряхивая возвращённую бутылку над ухом. – Усё вже выпили, мокрохвостки…
Действительно, выбранная русалка как-то не очень старательно подошла к исполнению своих обязанностей. Она путалась в длинном подоле рубашки, бестолково размахивала руками, дважды просто падая на ровном месте и всё время хныча…
– Я не хочу быть вороном! – Так и не сумев пробиться в круг, девушка просто села на сырую траву и расплакалась. – Мне жалко отнимать птенцов у бедной матери.
– А давайте я буду вороном? – тут же вызвалась другая.
Эта русалка справлялась со своей ролью не в пример лучше. Она быстро бегала, ловко бросалась на девушек, и, когда наконец настигла жертву, лицо её на миг исказила хищная радость, а на пальцах даже вроде бы выросли когти…
– Вот она, ведьма! Вот эта! – в один голос возопили Николя и Вакула.
Только никто не обратил на это внимания. Та же сотникова дочь, приняв свои пятьдесят грамм, весело кружилась с остальными, а ловля какой-то там ведьмы для неё перешла в разряд проблем неважных и неинтересных.
– Панночка! Подождите, вы же сами просили? Ну так вот она, ведьма! Да вы… хоть послушайте, а?! В конце концов, можно подумать, это нам нужно?!
– Паныч, а ну в сторону! Уйдёт же, подлюка крашена…
Кузнец сунул руку в мешок, извлёк сеть с крючьями и одним широким махом накрыл почерневшую от ярости ведьму.
– Спаситя-а! Ратуйтя-а! Увага-а, парубки девственности ли-шаю-уть!!! – в голос разоралась пойманная русалка, в один миг обернувшись черноволосой тёткой, худой, как вилка, и злобной, как двадцать драных кошек в одном мешке с валерьянкой.
– Девочки, наших бьют! – вдруг крикнул кто-то ещё, и менее чем через минуту приятели уже стояли в кольце решительно настроенных русалок.
– Панночка?! – осторожно подал голос Николя, озираясь по сторонам.
Увы, прекрасная дочка сотника, ни на кого не обращая внимания, упаковала свою мачеху-ведьму в ту же сеть и, небрежно закинув её себе за спину, спокойно пошла в пруд. Топить, что ли, собралась? Так вроде ведьма и так утопленница – какой смысл? Ну разве что по второму разу или там в иле поглубже закопать, кто ж разберет таинственную душу прекрасной малоросской русалки…
– А шо нам-то теперь робить, паныч Николя? – дрогнувшим голосом спросил бесстрашный кузнец. Драться с девушками он не умел по определению, тем более с такими красивыми, не очень одетыми, уже мёртвыми, и вообще ни разу не пробовал…
– Бред какой-то, – уныло признал гимназист, прижимаясь спиной к спине друга. – Девчат, вы чего? Мы же хорошие! Мы вам ведьму нашли!
В ответ зловещая тишина, горящие глаза, холодное дыхание и появившиеся из никоткуда острые щучьи кости в руках. Приятели уже приготовились к худшему, как вдруг панночка обернулась:
