быстрый взгляд на Анри, но он не смотрел на меня. Уголок губ искривился, взгляд стал жестким, холодным.

– Зачем мы здесь?

Я вздрогнула – слишком далеким он казался сейчас, потому вопрос прозвучал слишком неожиданно.

– Ты хотел посмотреть Мортенхэйм.

– Но я не просил приводить меня туда, где тебе больно находиться.

Я покачала головой:

– Мне не привыкать.

– К такому привыкать и не надо, Тереза.

– Я с детства вижу и чувствую смерть. Думаешь, меня это беспокоит?

– Это беспокоит меня. Твоя боль. Твой страх.

– Я не боюсь.

– Не сомневаюсь.

Он увлек меня назад так быстро, что я и слова не успела сказать. Опомнилась, только когда мы оказались в коридоре, возле большой обеденной залы. Сейчас она была закрыта, ее использовали только для грандиозных приемов на несколько сотен человек. Анри оперся руками о стену, по обе стороны от меня. Взгляд его смягчился, но я все еще не могла забыть тот – яростный, колючий, опасный.

– Почему ты это делаешь? – негромко спросил он.

– Что – это?

– Снова и снова окунаешься в смерть. Тянешься к ней.

– Потому что это моя суть.

Я и впрямь постоянно уходила на грань, но рядом с ним стала делать это непростительно редко.

– Это – суть твоей магии, Тереза. Но ты и твоя сила – не одно и то же. – Анри приблизился, почти касаясь губами моих губ. – В твоей груди бьется самое горячее сердце, которое мне когда-либо доводилось встречать. Ты отчаянно стремишься к жизни, так позволь себе жить. Вдохни полной грудью.

– Зачем ты это говоришь?

– Потому что это правда.

«Ты неотделима от своей силы, Тереза».

Так говорил отец, вот это и есть правда. Кто я, если отнять некромагию? Обычная женщина, моль, которую в лучшем случае брезгливо стряхивают с шали. А в худшем просто не замечают.

– Правда в том, что без магии я пустое место. – Оболочка, хлопающая глазами кукла. – Если у меня отнять силу, я умру.

Не дожидаясь ответа, я оттолкнула его руку, кивнула:

– Пойдем, я тебя кое с кем познакомлю.

Подземелье. Место, где проходили мои тренировки, где меня наказывал отец и где я зализывала раны. Кто-то наверняка подумал бы, что я должна обходить его десятой стороной, но именно здесь прошла большая часть моего детства и юности. Слуги тут появлялись только для того, чтобы убраться на лестнице и в подземной зале, матушка и Лави вообще не заглядывали, даже Винсент редко наведывался. Самой смелой оказалась Луиза, которая сунулась сюда по доброй воле. Дважды.

Дверь в подвал втиснулась в нишу, ближе к гостевому крылу. За ней располагалась небольшая подсобка, в которой тем не менее не было ничего лишнего. Несколько грубо сколоченных полок с тряпками, ведрами и щетками, наверху – масляная лампа. Я кивнула Анри:

– Зажги, будь так любезен.

Темный зев прохода вел в каменный коридор. Я украдкой взглянула на мужа, но он оставался невозмутим, точно ему каждый день устраивали такие прогулки. Мы прошли до винтовой лестницы, спустились вниз, и я разожгла факелы, только тогда Анри поставил лампу на пол. Я мысленно позвала Луни, сама же прислонилась к стене, вызывающе скрестив руки на груди. С мужа не сводила глаз: одно дело разговоры о магии, совсем другое – увидеть зомби своими глазами.

Надрывно заскрипела дверь, сквозь скрежет пробилось шарканье. Вообще-то бегает Луни быстро, может даже дать фору Демону, но в последнее время совсем разленился. Вот и сейчас неторопливо вышел из коридора, потянул носом и уставился на Анри немигающим взглядом. Муж только брови приподнял:

– Двадцать с лишним лет… Впечатляет.