Все ближе, ближе и ближе. Я подавила желание ускорить шаг, обернулась, сложила руки на груди.

– А где пропадал ты, пока я пропадала здесь?

Анри приблизился. Сумерки за окном давно сгустились, вечер плавно перешел в ночь, но мы были отрезаны ото всего мира. С одной стороны – стеллажи книг, с другой – каменные стены и драпировка портьер. Интересное чувство, как во время солнечного затмения. Когда на минуту над землей сгущается ночь, но из-за темного диска по краям разливается свечение, и ты понимаешь: сейчас полыхнет так, что глазам станет больно. Я вглядывалась в лицо мужа, в тонкий, едва уловимо сияющий ободок радужки. Не так давно, здесь же, я спросила его о том же самом. Но как он ответит сейчас?

– В те годы мне было нечего тебе предложить, Тереза. Я был сопливым мальчишкой без прошлого и будущего, с сомнительным настоящим. Все, что у меня оставалось, – документы родителей и моя кровь. Залог того, что я смогу вернуть свою жизнь. Или то, что от нее осталось.

Он взял меня за руку – ту, что была без перчатки, погладил ладонь.

– А потом? Когда все наладилось?

– Я не собирался жениться. Даже не думал об этом.

– Вообще?

– Вообще. Пока ты один, ты в ответе только за себя самого.

– И что же заставило тебя передумать?

– Ты.

Тепло текло вдоль запястья. И по сердцу тоже.

Непростительное, запрещенное тепло.

– Но ты даже не знал меня. Не знал, понравлюсь ли я тебе.

– Не знал.

– Тогда почему я? Почему не любая другая?

Разговор леди Джейн с подружками впечатался в память. Не будь Анри моим мужем, очередь к нему выстроилась бы до вэлейской границы. Но энгерийские юные леди – это всего лишь верхушка айсберга. Не представляю, сколько в его жизни было женщин – взрослых, опытных соблазнительниц, рядом с которыми я лишь жалкая тень. Ярких и остроумных, с роскошными формами, блистательных, как он сам. Сердце неприятно кольнуло, а еще захотелось что-нибудь разбить или вцепиться в волосы тем женщинам – всем и каждой, которые остались в его путешествиях. Глупое, саднящее чувство, от которого не так-то легко избавиться.

– Детей ты не хочешь, а помимо крови во мне нет ничего выдающегося. У меня не самый легкий характер, красавицей назвать сложно…

Анри приложил палец к моим губам:

– Мне не нужны другие, Тереза. Только ты.

От неожиданности я даже не нашлась, что ответить, а он наклонился ко мне, положил ладони на плечи.

– Я приехал в Энгерию, чтобы посмотреть на тебя и разобраться с договором, который оставался последним незакрытым делом. Но все получилось именно так, как получилось. Ты об этом жалеешь?

В тишине библиотеки мое сердце билось слишком громко. Наверное, даже Анри его слышал. Я закрыла глаза, чтобы не видеть его – просто под взглядом мужа разумные мысли куда-то испарялись. Оставалась только проникновенная, выворачивающая наизнанку нежность.

– Я тебе не верю.

– Неудивительно. После того, что я учудил.

Я глубоко вздохнула и открыла глаза.

– Но я хочу тебе доверять.

Ответ дался мне нелегко, тяжелее чем самое горячее признание. Возможно потому, что я вытащила самое сокровенное со дна души и облекла в слова. Это в книжках Миллес Даскер все шустро: «Ах, я вас люблю». – «Ох, я тоже», – и динь-динь, свадебные колокола, рис в волосы и голуби в небо.

– Доверие – хрупкая штука. – Анри протянул мне раскрытую ладонь. – Будем учиться вместе?

Я легко сжала его пальцы и улыбнулась.

– Хочешь посмотреть Мортенхэйм?

Бродить вместе с Анри по коридорам родового замка было странно. Будто все, что я знала, расцветало