жизнеобеспечением, отдел приема жалоб на ненадлежащее исполнение обязанностей кухонным персоналом, регулярное частное и общее обследование гигиенического состояния физических лиц и контроль за соблюдением последними предписанного регламента в части гигиены, принудительное переселение с целью дезинсекции, — все это нагромождение слов Аустерлиц выдал по- немецки без единой запинки и без какого бы то ни было акцента. Когда же мне удавалось распознать отдельные составляющие, продолжал Аустерлиц, я принимался с таким же невероятным усилием втискивать извлеченный мною приблизительный смысл в соответствующие предложения и более широкий контекст, теряя при этом нередко общий смысл, отчасти, наверное, потому, что иногда просиживал над одной страницей до самой глубокой ночи и многое просто терялось по ходу этой растянувшейся во времени эпопеи, отчасти же потому, что вся эта система гетто, являвшая собою в известном смысле некое футуристическое преломление общественной жизни, сохраняла для меня характер чего-то совершенно ирреального, хотя Адлер описывает ее во всех мельчайших подробностях и с максимальной фактографической достоверностью. Вот почему мне кажется совершенно непростительным то, что я на протяжении стольких лет всячески удерживал себя, пусть не умышленно, но все-таки по собственной воле, от того, чтобы заняться своей предысторией, и в результате упустил время, когда я еще мог бы разыскать Адлера, жившего до самой своей смерти, последовавшей летом 1988 года, в Лондоне, и расспросить его побольше об этом экстерриториальном анклаве площадью в один квадратный километр, не более, где, как я уже говорил, сказал Аустерлиц, единовременно размещалось до шестидесяти тысяч человек: промышленники и фабриканты, адвокаты и врачи, раввины и профессора,

певицы и композиторы, директора банков, торговцы, стенографистки, домохозяйки, фермеры, рабочие и миллионеры, жители Праги и прочих земель протектората, из Словакии, Данин, Голландии, из Вены и Мюнхена, Кёльна и Берлина, из Пфальца, майнской Франконии и Вестфалии, и каждый из них должен был довольствоваться двумя квадратными метрами жилой площади, и все они, если у них на то имелись хоть какие-то силы, или во всяком случае до того момента, как их, предварительно «развагонив», отправляли на Восток, все они обязаны были, не получая за свой труд даже намека на вознаграждение, работать на мануфактурах, созданных отделом внешней экономики: в мастерской по изготовлению бандажных изделий, в шорной мастерской, на галантерейной фабрике, на обувном производстве, в угольной котельне, на предприятии, занимающемся изготовлением настольных игр вроде «Мельница», «Не надо сердиться» и «Поймай шляпу», на колке слюды, на стрижке кроликов, на фермах по выращиванию шелкопрядов, находившихся в ведении СС, или на многочисленных пчеловодческих комбинатах, на складах хранения одежды, в торговых точках, на утилизации тряпья, в бухгалтерии, в кухонных бригадах, на чистке картофеля, на переработке костей, на перетяжке матрацев, в группах по оказанию медицинских услуг больным и престарелым, на дезинфекции и уничтожении грызунов, в административно-хозяйственной части гарнизона, в центральном статистическом управлении, в органах самоуправления, каковые находились в казарме, именовавшейся «замком», или же на грузоперевозках, которые осуществлялись внутри лагеря силами сборной колонны, состоявшей из разносортных машин, с привлечением парка катафалков численностью порядка пятидесяти единиц, принадлежавших ранее другим общинам протектората, а теперь, после их ликвидации, приписанных к Терезиенштадту, где они широко использовались: их то и дело можно было видеть на переполненных улицах города, эти покачивающиеся странные повозки, в которые обыкновенно спереди впрягалось по два человека, а четверо других, или даже восемь, толкали с боков и сзади, приводя таким образом в движение массивный экипаж, уже утративший былую солидность: черно-серебристая краска довольно скоро облупилась, а все пришедшие в негодность лишние детали были попросту отпилены: и высокие козлы, и витые деревянные колонны, поддерживавшие балдахин, так что оставалась только нижняя часть с серым номером и какими-то буквами, и уже почти ничто не напоминало о первоначальном назначении этого транспортного средства, хотя оно и тогда, сказал Аустерлиц, продолжало нередко служить той же цели, ибо значительную часть того, что подлежало перевозке в Терезиенштадте, составляли именно покойники, количество которых не убывало, поскольку при той перенаселенности и недостаточном питании, какие тут имели место, инфекционные болезни вроде скарлатины, энтерита, дифтерии, желтухи и туберкулеза невозможно было погасить, не говоря уже о том, что средний возраст свезенных в гетто со всего рейха лиц составлял более семидесяти лет, и эти лица, которым перед их высылкой расписали в красках прелести ожидающего их богемского курорта под названием Терезиенбад, чистейший воздух, живописные сады, атлеи, пансионы, виллы, и которых во многих случаях уговорили или заставили подписать купчие на приобретение так называемого пожизненного санаторного обслуживания в размере до восьмидесяти тысяч рейхсмарок, — эти люди, замороченные сказками, собрались совершенно не так, как нужно было бы собраться в лагерь: они отправились в дорогу принаряженные, с множеством ненужных вещей и безделушек, а прибыли в Терезиенштадт совершенно раздавленными, душевно и физически, не владея собой, своими мыслями, чувствами, не помня порой даже собственного имени, еле пережив так называемый