прибыло!

– Ваших сил? В какой еще команде?

– В команде сопротивления, конечно! Разве Родион тебе не рассказал? Все уважающие себя крестьяне и горожане земель Злота входят в большую и сплоченную группу сопротивления. Это команда тех, кто не желает в дальнейшем жить под гнетом жестокого Правителя, под каблуком тирана. Ах, Катенька, как давно мы ведем эту неравную битву со злом! И я бы рада помочь всем жителям северо-восточных земель, но, к сожалению, мои полномочия распространяются только на белые земли. Я на территории своего соседа командовать не могу. А простой народ, сама понимаешь, они слишком слабы, чтобы тягаться с Магистром. Все, что и могут, так совершить какое-нибудь безобидное разрушение, вроде поджога. Хотя и это, надо отметить, дается им нелегко.

– Поджога? Подождите, Присцилла. Те фабрики, которые сгорели в Баграсе, это… – «О, Боже! Даня, ты это слышал? Что же получается? Родька – он тоже в силах сопротивления? Он революционер, он…».

В мгновение ока в памяти всплыла картина встречи Родиона и Екатерины на берегу электрического озера: крестьянин скакал на лошади из Баграса. Он мчался сломя голову и не разбирая дороги, постоянно оборачиваясь назад. А ведь накануне ночью, как потом узнала Катерина, был пожар на ткацкой фабрике. «А появление Злота на следующий день в деревне? Магистр хотел спалить Теппу в наказание. Он узнал каким-то образом, откуда шла организация поджога. Неужели, он разыскивал моего любимого? А приход Родиона якобы «по делам» в Баграс, когда он первый раз навестил меня у ограды дворца? После того – был пожар на мебельной! И друзья, с которыми он водит знакомство в городе. Он поддерживает связь с группой сопротивления! Ах, Родька! Отважный революционер! Мурашки по позвоночнику! Теперь мне ясно, почему он смущается в моем присутствии и осторожничает! Я-то ведь общаюсь со Злотом! И Родион сомневался все это время, можно ли мне доверять? Глупый, конечно, я тебя не выдам! Любимый мой!».

– Да, – продолжила Присцилла, подтверждая, что фабрики – это дело рук заговорщиков. – Ты уже знаешь о нашей крупной победе? Злоту ничего не осталось делать, как принять требование народа и ввести людям выходные дни. Посмотри, как счастливы крестьяне! А то ли еще будет!

– Но Присцилла, Вы же…

– Рискуем.

– Но Вы…

– Катенька! Зови меня на «ты», прошу тебя! – прервала возглас порицания Правительница соседних земель. – Я очень надеюсь, что мы с тобой станем настоящими подругами в борьбе за правое дело. И, кстати, о делах. Я слышала краем уха на балу у Георгины, что Злот попался на удочку Амалии и заключил с тобой сделку на крайне невыгодных условиях. Это ведь так?

– Это правда. Мы поспорили, кто из нас двоих сумеет влюбить в себя другого.

Присцилла рассмеялась:

– Этот самовлюбленный Правитель, конечно же, решил, что все женщины мира должны пасть к его ногам только по одному его велению? Безумец! Сама не пойму, почему мне не пришла в голову такая простая идея – я могла бы тоже заключить с ним подобную сделку еще пару столетий назад и лично наказать этого гордеца! Ну да ладно. Важнее сейчас, Катя, другое. Что именно Злот поставил на кон вашей сделки? Какую ценность отберет у него Амалия после проигрыша?

– Оригинально! – воскликнул Даниил. – Ей-то до вашего пари какое дело? Что-то эта революционерка Присцилла темнит и скрывает!

– Я… не знаю, – отчего-то соврала Екатерина, опуская глаза. Такой стремительный натиск Правительницы в ее расспросах, ее