состоит предназначение церковных мышей, чтобы терпеть невзгоды.

– Все равно, – говорил святой, – я очень им сочувствую.

– Конечно, ты должен им сочувствовать, – отвечал гоблин. – Это твое предназначение – жалеть их. Будь они побогаче, ты бы не смог его исполнять. Твоя должность превратилась бы в синекуру.

Он надеялся, что святой спросит: «А что такое синекура?», но тот погрузился в каменное молчание. «Наверное, гоблин прав, – думал он, – и все же мне хотелось бы сделать что-нибудь для церковных мышей, прежде чем наступит зима. Ведь они так бедны!»

Пока он размышлял об этом, что-то упало к его ногам с резким металлическим звоном. Это был блестящий новенький талер. Одна из соборных галок, которые любят такие вещицы, взлетела с монеткой в клюве на каменный карниз – как раз над самой нишей, – но стук захлопнувшейся двери в ризницу заставил ее выронить добычу. С тех пор, как был изобретен порох, нервы у этих птиц уже не те, что прежде.

– Что там у тебя? – спросил гоблин.

– Серебряный талер, – сказал святой. – Вот так удача, – продолжал он, – в самом деле, просто замечательно! Теперь я сумею позаботиться о церковных мышах.

– Каким образом? – осведомился гоблин.

Святой подумал немного.

– Я могу явиться во сне причетнице, которая убирает церковь. Я скажу ей, что возле моих ног она найдет серебряный талер и что она должна взять его, купить мерку зерна и хранить у меня в нише. Увидев монету, она поймет, что это был вещий сон, и сделает все как велено. Тогда мыши всю зиму будут сыты.

– Разумеется, тебе это нетрудно, – заметил гоблин. – Я-то могу присниться людям, только если они слишком плотно поужинают и мучатся от несварения. Вряд ли я смог бы явиться церковной причетнице… Да, у святых есть кое-какие преимущества.

Все это время монета лежала у ног святого – чистенькая, блестящая, словно только что отчеканенная. И святому пришло в голову, что нельзя разбрасываться такими находками. Быть может, его излишняя щедрость даже повредит мышам? В конце концов, бедность – их предназначение. Так утверждал гоблин, а гоблин обычно бывает прав.

– Я вот думаю, – сказал святой, – не лучше ли купить на этот талер свечей вместо зерна и поставить их в мою нишу?

Ему часто хотелось, чтобы перед ним зажигали свечи. Но люди не помнили его имени и потому не считали нужным оказывать ему почести.

– Свечи были бы куда уместней, – ответил гоблин.

– Уместней и благочестивей, – подтвердил святой, – а мышам достанутся огарки. Они ведь очень питательны.

Гоблин был слишком хорошо воспитан, чтобы подмигнуть в ответ. Да он и не умел подмигивать, потому что был каменным гоблином.

***

– Надо же! Деньги-то и правда здесь! – сказала причетница на другое утро.

Она достала сверкающую монетку из пыльной ниши и долго вертела в грязных руках. Затем попробовала талер на зуб.

«Уж не хочет ли она съесть его?» – подумал святой, уставившись на нее каменным взглядом.

– Ну и ну, – произнесла женщина более резким тоном, – кто бы мог подумать! А еще святой!

После этого она сделала непостижимую вещь. Она вытащила из кармана обрывок старой ленты, обвязала талер крест-накрест и повесила его на шею маленького святого.

А потом она ушла.

– Этому есть только одно объяснение, – сказал гоблин. – Монета фальшивая.

***

– Что за украшение появилось у твоего соседа? – спросил крылатый дракон с капители ближайшей колонны.

Святой готов был расплакаться от стыда и досады, но, будучи каменным, не мог этого сделать.

– Монета… хм! которой нет цены, – ответил находчивый гоблин. И весь собор облетело известие, что маленькому святому поднесли бесценный дар. «Такая изворотливость – это тоже чего-нибудь да стоит», – сказал себе святой.

Церковные мыши так и остались бедными. Но разве не в этом состояло их предназначение?

1910

Уильям Фрайер Харви

По дороге через болота

Все сложилось как назло неудачно.

У Пегги была температура под сто градусов* и боль в боку. Миссис Уоркингтон Бэнкрофт не сомневалась, что это аппендицит. Но послать за врачом было решительно некого.

Джеймс уехал с коляской встречать ее мужа, который сумел, наконец,