стоял ноутбук с включенной видеокамерой и открытым окном видеочата.

– Еще чуть-чуть, детка, и на сегодня закончим, – уговаривала, захлебываясь слезами, мать девочки. – Потерпи еще немного. Мамочке с папочкой это очень нужно. Скажи, какую ты любишь книжку. Покажи, как мычит корова.

Мередит побледнела так, что мальчик из первой комнаты показался бы на ее фоне здоровым. Она сказала, что ей нужно отлучиться, но не успела добежать до туалета, и ее вырвало прямо на пол в коридоре.

– Простите меня, – выдавила она.

– Со всяким случается, – ответил доктор Диксон.

– Не за это, – тихо произнесла Мередит и ушла искать дамскую комнату.

– Они пытаются выжать из детей достаточное количество электронной коммуникации?  – спросил Сэм, хотя и сам прекрасно знал ответ.

– Да.

– Пока еще не слишком поздно?

– Именно.

– Но ведь уже слишком поздно!

– И да и нет. Еще не слишком поздно в том смысле, что дети пока живы. Но они не умеют читать, писать, пользоваться компьютером и уже никогда не научатся. А их родители тратят впустую драгоценные минуты, оставшиеся им до конца.

Сэм кивнул, пристыженно потупив взгляд, но потом прошептал:

– А если взглянуть на это с их стороны? Их дети все равно скоро умрут, а так у них хоть что-то останется.

– Память не должна быть такой, – покачал головой доктор Диксон.

– Откуда нам знать, как родителям лучше помнить своих детей? – произнес Сэм все еще тихим голосом. – Откуда нам знать, что облегчит их горе?

– Облегчать горе родителей – не моя забота. Дети – вот о ком я пекусь. У них остались считаные месяцы, недели, даже дни. Почему они должны провести их, перенося часть себя в компьютер?

– Но вы же продолжаете брать у них анализы, – мягко возразил Сэм, – назначать уколы и химиотерапию, влекущую болезненные осложнения. Вы продолжаете будить их среди ночи, чтобы взять кровь или измерить температуру. Подключаете к внушающим страх аппаратам. Приковываете к постели. Накачиваете медикаментами до такой степени, что они больше ничего не чувствуют. По-вашему, так они должны провести оставшееся им время?

– Процедуры действительно могут показаться жестокими, но они продлевают их жизнь. Я не собираюсь оправдываться перед вами. Также не вижу смысла вступать в дискуссию о медицине с программистом. Я не могу привести в палату к больному раком ребенку его собственную болезнь и показать ей, сколько горя она причиняет. Но я могу привести сюда вас и показать вам, сколько горя причиняете вы. И я призываю вас остановить это!

– Программа не рассчитана на детей, – произнес Сэм. – И никогда не была. С радостью объясню это любому, на кого вы мне укажете, или сделаю что-то еще, если, по вашему мнению, это поможет. Я понимаю: вы врач и ваша забота – пациенты. Мы же стараемся по мере наших сил позаботиться о тех, кто остается, когда их любимые уходят.

На выходе из больницы им на глаза попалось объявление, крупными буквами гласившее: «Новая жизнь для ваших любимых». Ниже чуть помельче было написано: «Самое время подготовиться к использованию сервиса „Покойная почта“. Успейте, пока любимые еще с вами! Узнайте как прямо сегодня!» Внизу объявления осталась лишь одна неоторванная полоска с номером телефона для связи. Мередит содрала объявление со стены, скомкала и швырнула прочь, выйдя на улицу. В машине она разрыдалась с такой силой, что Сэм решил: сейчас ее снова вырвет. Он и сам чувствовал, как тошнота подступает к горлу.