Проекции не очень хорошо реагировали на подобную новость. Они не то чтобы расстраивались, скорее приходили в недоумение. Смерть была одним из главных событий в их жизни, но они сами едва ли при этом присутствовали, поэтому предсказать, как они отреагируют на сообщение о своей смерти, основываясь лишь на истории переписки или их записях в блогах, представлялось невозможным. Конечно, в распоряжении программы имелись варианты реакции на смерть других людей, но, как выяснилось, они совершенно не подходили. Проекции попросту не верили: ведь вот он сидит, живой и здоровый. Они могли помахать рукой перед камерой и увидеть свою руку в окошке видеочата на компьютере. Они могли получить письмо, в котором им рассказывали об их смерти, и написать в ответ: «Эй, ты чего? Я жив пока!» или «Не волнуйся, со мной все нормально!»
Первое поколение МЛЧ ничего не знало о сервисе «Покойная почта», поэтому объяснять им, как он работает, не было смысла. Труднее всего приходилось с теми, кто даже не болел, а умер моментально – в аварии, от внезапного инфаркта или от удара током. У них и вовсе не было причин поверить в собственную смерть. Проекции злились, слали возмущенные письма о том, что бросили курить, стали вегетарианцами, завязали с алкоголем, отказались от круассанов или парашютного спорта – и все, как выясняется, напрасно! Точнее, этого оказалось недостаточно!
Когда ни фильм, ни тест, ни сценарии разговора, ни клятвы не сработали, когда ни кнутом, ни пряником не удалось удержать клиентов от ошибки, Сэм избрал «принцип Орфея». Тебе разрешат увести любимого человека из подземного царства лишь при одном условии: ни в коем случае не оборачивайся! Не говори ему, что он умер. Другими словами, Сэм просто запретил клиентам сообщать МЛЧ о смерти и разработал систему экстренного выключения. Проговоришься – программа тут же автоматически стирает проекцию, и тебе придется начинать все заново. Неоправданная жестокость? Скорей необходимость, раз предупреждение на словах действия не возымело. Однако и этот принцип не сработал, ведь даже у самого Орфея ничего не вышло. Пользователи сидели перед экраном запуганные, боясь и слово произнести. Они опасались, что тут же проговорятся, ведь, что бы они ни собирались сказать своему МЛЧ, подтекст всегда был один и тот же: посмотри, какую рану нанес мне твой уход.Вскоре Сэм решил включить стоимость первой перезагрузки системы в общий стартовый пакет. Он отказался от «принципа Орфея» и предоставил клиентам право выбора: стереть или продолжить. Неизменно те каялись и со словами «Mea culpa!» [14] на устах молили стереть память программы и позволить им начать заново. И так не один раз. Клиент начинал сначала и снова ошибался, выходил из себя, впадал в отчаяние, все стирал и возвращался в исходную точку, значительно погрустневший, но и поумневший. Теперь он знал, как не попасться, и с легкостью угождал в новые ловушки. Все это напоминало компьютерную игру с прохождением уровней. Заказчик и его мертвый близкий умирали и заново рождались, раз за разом.
Пенни
Сэм привык решать проблемы одним путем – работать еще больше. Он был уверен: сесть поудобней, приготовившись к длительному рывку, – вот единственный способ справиться с задачей. Именно поэтому профессия программиста подходила ему как нельзя лучше. Сиди себе, пиши код, вноси исправления, собирай билд, проверяй, что вышло, переписывай неудачные куски, а пока ставится билд, можно в другом окне почитать новости и побродить по Интернету. Сэм очень много сидел за компьютером.
– Ты скоро врастешь в свой стул, – предупредила его Мередит.
– Не зря ты потратилась на эргономичное кресло, – отшутился Сэм.
– Тебе нужно хоть иногда двигаться, дышать свежим воздухом!
– Я выгуливаю собак вместе с тобой. Очень часто. Ну, иногда.