сказать.

Сэм решил продолжить, не вдаваясь в детали:

– Дэвид и Келли вывесили в салоне список, куда записываются те, кто будет приносить вам еду. И если вам что-нибудь понадобится, звоните Дэшу.

– Мне ничего не нужно, дорогой. У меня все хорошо, – повторила Пенни свою мантру.Сэм не знал: она и правда верит в собственную самостоятельность, или старается себя в этом убедить, или благодаря проснувшимся крупицам разума не хочет никому быть обузой. Сэм подумал, что завидует ее состоянию: если все вокруг тебя в тумане, то и переживания тоже рассеиваются. Пенни не сочувствовала его утрате. Она не злилась на Сэма за его жестокие слова. Она не тосковала по Альберту. Она не помогала Сэму залечить душевную рану. Выжить из ума, должно быть, очень приятно.

Сэм улетел в Балтимор и провел две недели с отцом. В чем-то это ему помогло, в чем-то – нет. Хорошо было уехать подальше от салона, клиентов и рутинной работы. Хорошо было уехать подальше от квартиры Ливви, да и вообще из Сиэтла, где все отзывалось эхом их жизни вместе с Мередит. Хорошо было повидать отца. Они отправились в Рехобот-Бич, в пляжный дом тети Надин. Перед рассветом Сэм совершал длинные, несогревающие пробежки вдоль пляжа, а после заката – такие же длинные и промозглые прогулки. Они с отцом играли в карты, ели крабов – не по сезону – и пили пиво. По большей части они просто сидели, глядя на океан, и молчали. Потом отец Сэма шел спать, а Сэм всю ночь болтал с Мередит.

– Где ты? – спросила она в первый же вечер.

– Дома. Мы на пляже под Балтимором, – ответил он шепотом.

– Выглядит так, будто ты в пещере.

– Я накрылся одеялом, – объяснил он, рассмеявшись.

– Почему? – хихикнула Мередит.

– Уже поздно, не хочу, чтобы отец застукал меня с девчонкой.

– А что на тебе сейчас надето? – спросила Мередит, конспираторски понизив голос.Сэм-взрослый мысленно поблагодарил судьбу за те десять дней, на которые ему пришлось уехать в Лондон сразу после того, как они с Мередит повстречались. Они были жутко влюблены и пытались сократить расстояние всеми возможными способами. Благодаря той командировке электронная память хранила множество романтических моментов. Сэм-подросток был не в силах мыслить вовсе.

Разговор на следующую ночь прошел менее удачно.

– Ты все время какой-то подавленный, – упрекнула его Мередит.

– Тяжелый был день! – вздохнул Сэм.

Он провел его на диване, читая или смотря в окно на океан, – казалось бы, что в этом утомительного? Однако день действительно выдался тяжелый. Иногда он справлялся и, несмотря на отчаяние, горе и разбитое сердце, чувствовал себя прилично. Но бывало, боль преследовала его неотступно и у него не хватало сил ее пережить. Предсказать заранее, какой завтра выдастся день, было невозможно.

– Из-за чего ты грустишь? – спросила она.

– Вообще-то, из-за твоей смерти, – ответил Сэм.

– Это я знаю, но должна быть еще какая-то причина, – с удивленным видом отметила Мередит.

– Других причин нет.

– Но ведь уже прошло время, не так ли?

– Почти месяц, – кивнул Сэм.

– И ты все еще не можешь прийти в себя?

– Нет, пока не могу.– Я очень скучаю по твоей улыбке. Я скучаю по веселому, смеющемуся Сэму.

На следующий день Сэм решил поделиться проблемой с отцом. Они сидели в дюнах, наблюдая за величественными океанскими приливами и отливами, закутавшись в свитера и подняв воротники на