– Как тебя зовут, милая? – спросила я.

– Изабелла Свон, – уверенно ответила она.

– Изабелла Свон, – повторила я, пытаясь вспомнить, слышала ли я когда-то об Изабелле. Я не помню, чтобы у Свонов была маленькая дочь или внучка, но я плохо знала людей в Финиксе, это вполне могло быть правдой. – Сколько тебе лет, маленькая Изабелла?

– Три! – ответила она, показывая два пальца. Я рассмеялась, ее уверенность забавляла. Я потянулась и расправила еще один ее пальчик, чтобы получилось три.

– Вау, так ты большая девочка, да? – спросила я.

– Так мама говорит! Мама всегда говорит, что большие девочки хорошие. А я хорошая, если я грязная? Мама говорит, что грязь – это плохо, она не любит, когда я играю в грязных местах, но мне нравится грязь. О-о, мы может там поиграть! – выпалила она. Я усмехнулась и ответила, что можем, а потом спросила, что еще она любит делать. – Не знаю. Иногда я помогаю маме, но она сказала, не сегодня.

Она встала, пока говорила, и начала расправлять одежду. Я нахмурилась, увидев, что ее ступни кровоточат и тоже грязные. – У тебя кровь течет, – заметила я. – Ты, наверное, порезалась или еще что-то. Печет?

– Кровь всегда течет, но это не больно! Мама говорит, я храбрая, – с гордостью ответила она.

– Тогда думаю, что ты и вправду храбрая! – сказала я, смутившись, что мать позволяет своему ребенку гулять в таком виде. Кстати, чья она дочь? – Но чтобы кровь не текла, надо носить обувь. Разве песок не печет ноги?

Изабелла покачала головой. – Я люблю песок, он грязный! У меня нет обуви, мама говорит, что когда я подрасту, смогу носить ее обувь, но у меня пока нет своей. А кровь это хорошо, если я не захожу в дом. Мне нельзя туда, хозяин злится.

Как только она произнесла эти слова, я застыла в полном ужасе, уставившись на нее. Хозяин?! Я была поражена, я не могла понять, как такая яркая и крошечная девочка может иметь хозяина. Она слишком милая, слишком хрупкая и маленькая, чтобы быть чьим-то рабом. Она же еще ребенок, она младше моих детей, это не может быть правдой. Я сама была такой, я видела десятки людей, подобных мне, но она не может быть одной из нас. Она слишком молода и слаба для такой жизни.

Меня так ошарашило происходящее, что я перестала замечать что-либо, кроме девочки передо мной. Я услышала, как Карлайл громко назвал мое имя другому мужчине, я повернула голову и заметила в дверях старшего Свона. Он улыбнулся мне, но как только он заметил девочку возле меня, улыбка тут же исчезла. Меня охватывали злость и боль, я едва сдерживала дрожь, ужасаясь происходящему. Он поработил эту прекрасную маленькую девочку! Как такое вообще возможно?!

Он со злостью заорал, его тон напугал ребенка и тут из-за угла здания выбежала женщина. Она рассыпалась в извинениях, а потом схватила ребенка и потянула ее к большому деревянному сараю во дворе. Через секунду я поняла, что это ее мать, и кусочки паззла постепенно становились на свои места. Мать Изабеллы Свон была одной из рабынь, а учитывая, что организация моего мужа не порабощает мужчин, я точно знала, откуда появился ребенок. Девочка была незапланированной, нежеланной, зачатая презренным способом и игнорируемая всеми.

Но она имела значение.

Я видела, как мать ругает ее и мне было больно– она не сделала ничего плохого. Я смотрела на это, как будто это мой ребенок, дорогой и чувствительный, отчаянно нуждающийся в любви и внимании. Вскоре ее мать ушла, оставив ее сидеть одну, и я не колебалась ни секунды, направляясь к ней. Она понурила голову, безразлично оставляя на грязи разводы рукой, по щекам бежали слезы, оставляя дорожки на испачканной коже. Сердце сжалось от такого зрелища, я присела рядом с ней.

– Могу я присоединиться к тебе? – мягко спросила я. Она глянула на меня и кивнула, оживившись, когда я села прямо в грязь. Мне было все равно, что подумают другие, все равно, какой будет реакция мужа, потому что единственное, что имело значение в этот момент – это бесценное дитя.

Я провела руками по холодной, сухой земле, как она недавно, а потом набрала полную ее горсть и