Детская амнезия – так это называл Карлайл. Возможно, она даже не вспомнит нашу встречу.

Вскоре на крыльце появился Карлайл и я попросила у него нож, доставая из волос ленточку, чтобы закрепить кукурузную шелуху в форме куклы. Я протянула ее девочке и она с благоговением уставилась на игрушку, в то время как муж сказал, что нам пора. – Спасибо, что позволила мне поиграть с тобой, Изабелла. Ты будешь хорошей маминой девочкой, да?

– Буду. Вы еще приедете поиграть со мной? Вы мне нравитесь, у меня нет друзей, чтобы играть, – проговорила она, все еще глядя на куклу в руке. Мои глаза наполнились слезами, но я попыталась не расплакаться и выдавила улыбку.

– Я посмотрю, что можно сделать, малышка, – прошептала я, голос надломился. Я наклонилась и легонько поцеловала ее в макушку, ощущая мягкость и тепло ее волос. – Пока, bella bambina.

Я направилась к машине и увидела, как Изабелла помахала моему мужу на прощание, а потом вдруг сорвалась с места и побежала к нему. Я застыла, когда она обхватила своими тоненькими ручками его ноги, оставляя на его брюках следы грязи. Он напрягся от шока. – Спасибо, что навестили меня! – радостно сказала она.

– Пожалуйста, дитя, – ответил он, аккуратно потрепав ее по голове, когда она отстранилась. Она поскакала назад к засохшему дереву и плюхнулась в грязь с довольной улыбкой на лице.

Именно так все началось. Когда я уезжала в тот день из резиденции Свонов, я стала другим человеком. Что-то в Изабелле Свон безвозвратно изменило меня, ее существование разбудило часть меня, которую я долго подавляла – часть, которая была не свободна и никогда не будет.

Карлайл спас меня из рабства, он разбил мои оковы, но дать мне свободу он не мог. Свобода не бывает только физической, это эмоциональное свойство, и пока я продолжаю прятаться от прошлого, я никогда ее не найду. Чем сильнее я старалась скрыться от правды, тем дальше я отдалялась от свободы. После встречи с этой красивой маленькой девочкой я поняла, что единственный способ освободить себя – наконец посмотреть в лицо своему прошлому. Я могу идти по жизни и делать вид, что ничего не было, пытаться скрыть шрамы в душе новыми воспоминаниями, но, правда в том, что я просто бегу.

Этот крошечный, наивный ребенок преподал мне величайший урок – что значит быть свободной.

К тому времени, как мы выехали на шоссе, удаляясь от Финикса, я приняла решение. Я собиралась встретиться со своими демонами, потому только так я могла спасти Изабеллу от ее собственных. Она так похожа на меня, но, в то же время, в ней было то, что я не помнила – счастливый ребенок, который не понимает, что случится с ним в будущем, но полон надежд. В моей памяти эти воспоминания стерлись, на их место пришел ужас и опустошенность, которые я испытывала после. Я не хотела для нее такой жизни. Не хотела, чтобы однажды она проснулась и поверила, что от нее отказались, брошенная и нелюбимая, потому что это не так. Я люблю ее и могу помочь.

В моем муже не было такой уверенности. Он сделал неубедительную попытку купить ребенка, пытаясь найти легкое решение, а когда ему отказали, он просто заявил, что все кончено. Я не сдавалась, я повторяла ему, что мы можем найти способ, но он был упрямым дураком. Он думал, что знает лучше меня, его желание защитить меня пересилило все остальное. Но я так легко не сдаюсь…

Я должна спасти ее.

Каждый раз, когда он ехал в Финикс, я убеждала его взять меня с собой. Я видела, как он колеблется, но мне удавалось уговорить его. Я проводила время с Изабеллой, а он занимался делами. Несколько раз я пыталась завести беседу с ее матерью, но она с неохотой отвечала, зная, кто мой муж. Не могу винить ее, потому что я понимала ее чувства. Разговоры с посетителями хозяина всегда чреваты неприятностями, она не могла пойти на подобный риск. Чем больше времени я проводила с Изабеллой, тем более влюблялась в нее, моя решимость спасти ее укреплялась. И не имеет значения, что для этого потребуется. Это было словно наваждение, мое желание росло с каждым днем.

Спустя несколько месяцев после моей первой встречи с Изабеллой, в теплый сентябрьский день, я убедила Карлайла разрешить мне взять с собой Эдварда. Эдвард был особенным ребенком, таким ярким и