почти полной неподвижностью воздуха казалось напряженным и зловещим. Небо оставалось затянутым серыми облаками, скрывавшими солнце так, что его местонахождение можно было определить лишь по пятну тусклого свечения. Матросы корабля, на котором плыл Катон, имели достаточно опыта, чтобы знать, как переменчиво зимнее море, и наблюдали за погодой с напряженным вниманием. Их тревога передавалась и пехотинцам, так что, когда «Спартанец», ритмично вздымая и опуская весла, следовал в кильватерной колонне за флагманом, обычной болтовни на палубе слышно почти не было.

Пытаясь унять неприятное ощущение угрозы, Катон прогуливался по палубе, сцепив руки за спиной. Он заставлял себя думать о чем-нибудь другом, но всякий раз, когда проходил мимо мачты в сторону кормы, в поле зрения оказывалась не радовавшая его фигура Миниция, так что в конце концов Катон поднялся на мостик к триерарху.

— Сколько времени, по-твоему, продлится плавание?

Тит Альбин поджал губы, помедлил, а потом ответил:

— Так сразу не скажешь, командир, это от многого зависит. При безветрии приходится полагаться на весла, а людские силы не безграничны. Поддерживая нынешнюю скорость, можно рассчитывать достичь побережья Иллирии завтра во второй половине дня — это если погода не переменится.

Катон окинул взглядом другие корабли, и его поразила неожиданная мысль.

— А что будет, когда стемнеет? Не может ли случиться, что суда потеряются?

Альбин улыбнулся и кивнул в сторону кормы триремы.

— Как только начнет смеркаться, на каждом корабле зажгут фонарь. Это позволит сохранять строй до рассвета. По крайней мере, в теории.

— В теории? — Катон резко повернулся к нему. — Что ты имеешь в виду? Это ведь не первое твое ночное плавание?

— Да уж, конечно, командир, — обиженно буркнул Альбин. — Это входит в базовую подготовку. Хотя по возможности триерархи всегда стараются подойти к ночи к берегу и найти удобную якорную стоянку. Но мне, конечно же, не раз доводилось плавать на «Спартанце» ночью. Правда, ни разу в составе флота.

— Ни разу? — изумился Катон.

— Ни разу, — улыбнулся Альбин. — Это будет интересный опыт.

Катон воззрился на триерарха, как на сумасшедшего.

По прошествии времени поднялся легкий северный ветер, и с флагмана по колонне передали приказ перейти с весел на паруса. Монотонный скрип уключин и плеск весел сменились шипением и свистом рассекаемого корабельным корпусом моря. Катону эти звуки показались успокаивающими. Он стоял в сторонке, в то время как Альбин отдавал приказы управлявшимся с парусом матросам. Потом триерарх взглянул на шедший в нескольких сотнях локтей впереди флагман и крикнул:

— Первый помощник!

— Да, командир?

— Проследи, чтобы мы сохраняли место в строю.

«Спартанец», корабль более легкий, мог идти по ветру гораздо быстрее, чем массивная квинквирема, и, чтобы не обогнать «Гор» и другие шедшие впереди корабли, помощник должен был следить, чтобы большой квадратный парус не ловил полный ветер.

Когда стали сгущаться сумерки, море и небо начали сливаться в одну темную массу. Один из моряков принес снизу тяжелый бронзовый фонарь со стеклянной лицевой вставкой. Свет, горевший внутри масляной лампы, отражался от добавлявшего ему яркости, тщательно отполированного зеркала на задней стенке фонаря. Матрос повесил фонарь на железный крюк, вбитый в ахтерштевень. Фонарь мягко качнулся, вторя движениям корабля, и Катон увидал, как один за другим такие же огни зажглись и на судах, шедших впереди «Спартанца». Это напомнило центуриону факельное шествие почитателей Митры, которое ему довелось видеть в лагере Второго легиона.

— Эй, на палубе! Вижу парус!

Катон вскинул глаза к рее, на которой, держась одной рукой за мачту, стоял моряк: другая его рука указывала в сторону от курса колонны. Все взоры обратились в том направлении, но никто ничего не разглядел.

— Что ты видишь? — крикнул наблюдателю Альбин.

— Латинский парус, командир. Только что поднялся. Не более чем в двух милях.

— Две мили… — Альбин встревожился. — Можешь разглядеть его получше?

Быстро темнело, и наблюдатель ответил не сразу.

— Командир, он поймал ветер и ушел. Может быть, увидел нас… Я его больше не вижу.

— Дерьмо! — пробормотал Альбин.

— Думаешь, это пиратская посудина? — спросил Катон.

— Скорее всего, командир. Если он видел нас, то, надо думать, заметил и другие корабли и понял, что это движется флот. Торговому судну не было бы никакого резона поворачивать и бежать. Готов биться об заклад, что это был пират.

Катон взглянул туда, куда указывал наблюдатель.

— Не думаю, чтобы они посмели выступить против таких больших сил.

Альбин рассмеялся.

— Даже самые наглые пираты не настолько глупы, чтобы поступить таким образом.

Катон покраснел: ну надо же было ему ляпнуть этакое. Прямо как новобранец. Он невольно покосился в сторону Миниция, который качал головой. Ветеран явно слышал его реплику, и это не добавило ему уважения к Катону.

— Не беспокойся, — продолжил Альбин. — Мы в безопасности, по крайней мере до тех пор, пока враги не проведали, что заправляет всем этим человек сугубо сухопутный, вроде Вителлия.

Катон прекрасно понимал, что недоверие к неопытным в морском деле командирам распространяется не только на префекта, но и на него самого, а потому поджал губы, чтобы не сказать что-нибудь резкое.

— А что будет делать тот пират?

— Думаю, отправится с донесением к Телемаху. Но к тому времени, когда ублюдку о нас доложат, мы уже высадимся на берег и сможем начать за ним охоту.

— А что, если этот корабль все-таки следил за нами?

— Ну нет, — Альбин покачал головой. — Это случайная встреча. Откуда им знать о нашем выступлении?

— А если они знали? — не успокаивался Катон, обдумывая такую возможность. — Что, если этот корабль выслали нам наперехват?

— Зря ты волнуешься, командир, — отозвался Альбин с ноткой раздражения. — Точно тебе говорю, ничего не знали. Откуда им проведать, если префект принял такие меры предосторожности? Но даже если как-то и прознали, ты же видел наши корабли? Более того, ты как раз видел и некоторые из их судов и должен понимать, что им нас не одолеть… — Альбин огляделся и, убедившись, что никто из команды не услышит его последние слова, добавил: — Командир, давай лучше покончим с этой темой. Не нужно, чтобы мои ребята думали, будто некоторые командиры теряют голову, едва завидев чужой парус. Да и твои, полагаю, тоже.

— Ты прав, — кивнул Катон. — Больше это не повторится.

— Вот и хорошо. Ты уж извини, командир, но у меня впереди долгая ночь. Мне нужно вести корабль.

— Да. Да, конечно.

Отсалютовав, Альбин отвернулся и, шлепая босыми ногами по палубе, направился к носу. Катон проследил за тем, как его фигура слилась с темной массой других, сгрудившихся перед мачтой, сжал кулак и раздраженно стукнул себя по бедру. Ему не в первый раз случалось обнаруживать свою неопытность и невежество. Как ни старался он этого не делать, но всякий раз его прорывало, в результате чего центурион остро переживал собственную неполноценность. От которой следовало избавляться во что бы то ни стало.