вокруг своей оси. Создавалось впечатление, что он что-то ищет, скользя взглядом по земле. И когда его прозрачные глаза остановились на нашем флаере, я уже знал, кого он ищет. Если бы я сейчас поднялся на чердак, он увидел бы меня — и растоптал бы флаер. Но я устоял перед искушением глянуть, каков он на самом деле. Разочарованный слон отвернулся и последовал за товарищами. Он взмыл в небо рывком, словно ракета.

Однако во снах я иногда вижу, как наши взгляды встречаются. Слон находит меня. Он устремляется ко мне, прижав уши к бокам, чтобы уменьшить парусность. Но я всегда успеваю проснуться раньше, чем слон успевает долететь до нашего флаера.

— Что это было? — спросила Анша.

— Эллориты, — ответил офицер и усмехнулся.

Теперь, когда он снял фуражку, оказалось, что он пепельный блондин. На вид ему можно было дать и сорок лет, и шестьдесят.

— Если у нрунитан были эллориты, зачем они бежали… — пробормотал Фолрэш.

Лицо его по цвету все еще мало отличалось от волос офицера, но по крайней мере черные круги под глазами исчезли.

Офицер усмехнулся, небрежным жестом закинул ногу на ногу. Расстегнул тугой воротничок мундира. Я увидел татуировку у него на шее — острый конец лепестка пламени или цветка.

— Есть вещи, которых не делали даже эллориты, — сказал офицер. — Если они хотели оставаться в кругу своих братьев как равные.

Пилот убедился, что опасность миновала, поднял флаер в воздух и повел его вверх, к пикам гор.

— Меня зовут Анша Таринди, — со своей всегдашней прямолинейностью сказала моя боевая подруга, с интересом глядя на офицера. — У меня нет воинского звания, но все равно хотелось бы узнать ваше…

Он чуть улыбнулся и ответил:

— Фосерри Дэззуо, капитан, департамент контрразведки Орионского Альянса.

Он покосился на меня, и я понял — он знает, кого перед уходом искал последний нрунитанский эллорит. Мы летели молча, слишком уставшие, чтобы радоваться спасению. Когда Анша отлучилась на минутку, Фосерри негромко сказал мне:

— Ты занимался любовью и знаешь, что сам по себе инструмент, которым ты владеешь, — ничто. Нужно еще научиться обращаться с ним.

Я осторожно кивнул.

— Ты вел себя очень глупо, — сказал Фосерри.

Его зеленые глаза мерцали, как Ану и Баазе над кратером Небесного Огня.

— Ты не лишился своих бивней и хобота по чистой случайности, — продолжал он. — Дуракам везет. А если бы ты их сломал, то тебя уже ничто не спасло бы.

— Даже вы?

— Даже я, — усмехаясь, сказал он.

Я молчал и ждал. Если бы наш диалог писал сценарист из той кинокомпании, где работала мама, сейчас Дэззуо обязательно произнес бы: «Нам нужны такие парни, как ты. Почему бы тебе не стать одним из нас?» Но Дэззуо молчал, смотрел на обзорный экран, где проносились страшные голые пики гор, окружавших кратер Небесного Огня.

В тот день он больше ничего не сказал мне.

В государственном сетевом вестнике с мужественной прямотой написали, что «контакт двух братских Цивилизаций произошел внезапно, но без осложнений». Дымящееся Зеркало, которое наконец сняли с Фолрэ-Ща, — единственный уцелевший артефакт бесчеловечной цивилизации нрунитан. Теперь Зеркало находится в Раазвиме, в Национальном музее Пэллан. В том зале, где раньше находился поддельный осколок астероида. Больше ничего спасти не удалось. После ухода Великих Слонов верхний пласт почвы в кратере просел и погреб под собой подземелья и несчастных рабов, так никогда и не увидевших солнца. Раскопки ведутся. Но похоже, что пожар, занявшийся от разрушенного Генератора, уничтожил весь культурный слой.

Остается добавить еще вот что. Татуировку — конечно, это были буквы не «ш», «в» и «р» на языке варивикков, а «ИВД» на вельчеди, «Истинный Воин Двуликой» — Анша сводить не стала. Печать богини находилась не в таком месте, чтобы бросаться в глаза. Но я все еще часто ее вижу. Мой звездолет — не самый лучший во Вселенной, но «в десятке». А Фолрэш Дезайе — его бессменный штурман.