для Чаши Бытия, а Чашу Бытия, я надеюсь, Авене сейчас все-таки поставит в отверстие для Чаши Небытия…

Анша, окончательно запутавшись, потрясла головой. Но я его понял.

— И тогда от моего импульса Генератор разрушится, — продолжал Фолрэш. — А например, системы жизнеобеспечения подземного города людей я бы запитал на год. Все живые боги — батарейки, это очень распространенный подвид среди…

— Фолрэш, — перебил я его. — Кто тебя создал? «Медуза»?

— Да, — спокойно ответил он. — Я младше Маро, мне всего семь лет.

Анша ахнула. Выглядел-то Фолрэш на полновесные двадцать. «А Маро, наверное, лет пятнадцать», — подумал я. Ему в любом случае было больше десяти — его создали до того, как Пэллан вступила в контакт с Орионским Альянсом. И к моменту встречи двух миров Маро уже был полноценным воином. «А ведь можно было догадаться, — подумал я. — Когда Фолрэш так неуклюже извинялся за то, что чуть не убил меня. Орузоси хоть немного понимает, что делает. А у Фолрэша, за его семь лет, не было времени даже задуматься о таких вопросах. Он многое знает из нашей истории, но… Гормонами можно быстро нагнать массу, мозг можно начинить абстрактными знаниями, но чтобы он созрел, он должен переработать определенное количество ситуаций. О Двуликая, Фолрэш всего лишь ребенок, который хочет быть хорошим, послушный малыш… Его воспитали, как пулю, как батарейку — как он сам себя называет. Но он не батарейка, он — нечто большее».

— И на то, чтобы сжечь мозги генератора, уйдет вся твоя внутренняя энергия? Вся твоя жизненная сила? — спросил я.

— Да.

От слабости и нервного напряжения у меня поплыли в глазах темные точки. Я привалился к колонне, крепко сжимая в руках Чашу. До меня дошло, что они оба пришли сюда умереть. Орузоси должен был доставить батарейку, подсоединить ее и пасть от руки набежавших нрунитан — а в том, что они не замедлят набежать, я не сомневался. И вряд ли такие сомнения имелись у Орузоси. Они думали, что их долг, их обреченность позволяет им распоряжаться жизнями других людей. Моей, например. Я понял, почему разрушить генератор послали именно сбежавшего от нрунитан клона и специально созданную биологическую бомбу. Ни один гражданин Пэллан не согласился бы играть по таким правилам. А я должен был уже умереть.

Но я был здесь.

— Фолрэш пришел сюда, как отважная жертва, — произнес я вслух.

— Тебе не кажется, что «отважная» и «жертва» плохо сочетаются, по крайней мере на вельчеди, когда стоят рядом? — меланхолично заметил Фолрэш.

— Не перебивай его, — сказала Анша.

Я благодарно кивнул Анше и продолжал:

— Орузоси чувствует себя всего лишь ножом. Его не заботит, что после того, что он сделает, его в ярости сломают родичи, которых он предал.

— Да, — сказал Орузоси спокойно. — Я — нож, Фолрэш — кровь на ноже.

Они снова обменялись коротким взглядом, полным почти что любви. Я содрогнулся… но и невольно позавидовал им. Они были так похожи на нас — но были при этом абсолютно другими. Мне эти отношения казались немыслимыми, чудовищными… но была в них и какая-то древняя, мрачная истинность.

— Нет, — сказала Анша. — Ты — не нож, ты — человек, Маро. Сын Двуликой и Белого. Мы уже спели тебе все песни, которые знаем. Ты должен услышать нас. Вспомнить, кто ты на самом деле.

— Анша, я не человек, — сказал Орузоси почти устало. — Хотя похож. Я не знаю, как им быть.

— Ты хотел убить Авенса, — сказала Анша. — И ничего… ничего не ощущал по этому поводу?

— Ааа, — махнул рукой Орузоси. — Я все равно не могу остановить вас с Авенсом, хотя и должен. Что тут нож баюкать.

— Ответь ей, — сказал я.

— Мне было очень жаль его, — избегая смотреть мне в глаза, признался Орузоси. — Потому что он — настоящий человек, не копия, не инструмент, как я или Фолрэш. Но я должен был это сделать…

— А Фолрэша тебе не жалко? — продолжала допытываться Анша.

— Жалко, — тихо сказал Орузоси. — Он очень красивый, и этот его огонь…

Он сделал рукой сложный жест в воздухе.

— Ты человек, — сказала Анша спокойно. — Я знаю, ты думаешь, я предпочла Авенса потому, что он человек, а ты — клон. Но я думаю, что не имеет значения, как мы попали в этот мир. Важно, что мы здесь делаем. И ты можешь быть человеком. Это не так уж сложно. Нужно следовать голосу сердца, вот и все. Не всем подходит этот путь, но у тебя чистое сердце, и ты можешь ему верить.

Я продолжал:

— А меня наняли очистить Подземные Приюты от крыс, и я это сделаю. Еще пока не знаю как, правда, но никто не умрет здесь.

— Ааа, яйца Зеркалодыма! — в сердцах воскликнул Орузоси. — Если бы не твой пулемет, я бы говорил с тобой иначе!

Я засмеялся. Мне прям жгло под бровями — так мне хотелось подняться в пулеметное гнездо и взглянуть на проблему оттуда. Так, как на нее смотрел Фолрэш, так, как ее видел Катимаро. Я знал, что мне сразу станет легче и я найду решение. И Орузоси знал об этом. Он специально злил меня, подталкивал к той лесенке, что вела на мой чердак. Но я чувствовал, что если я поддамся, если я сейчас поднимусь наверх, то я не смогу спуститься оттуда. Я стану не пулеметчиком, а пулеметом. Навсегда.

Орузоси, услышав мой смех и поняв, что его провокация не удалась, досадливо махнул рукой.

— Но ты ведь смотрел, как они съели Штуца, — заметила Анша. — Ведь ты смотрел на это именно для того, чтобы…

— Да. Смотрел, — ответил я. — Мои предки бежали отсюда, чтобы жить по-другому. А ведь вельче могли взять с собой Чашу Небытия. Но они взяли ту, на которой написано «Может быть иначе». И если мы сейчас используем Фолрэша по назначению, получится, что не может. Не может быть иначе. Мы остались такими же, как нрунитане. Да, они не люди, потому что те решения, которые они принимают, — это решения очень правильные, очень практичные, очень функциональные. Но не человеческие. Но если мы сейчас позволим Фолрэшу убить себя, то в чем же разница между нами? Между вельче и нрунитанами? Ни в чем. Значит, и мы с тобой не люди тоже, хотя мы с тобой появились на свет обычным путем, не как Маро и Фолрэш. И значит, все было зря — их побег, наш побег, вся эта беготня по туннелям в темноте…

Лицо Анши просияло.

— Ты все-таки наконец это понял, — сказала она. — Есть вещи, которые просто нельзя делать.

— Да.

— Сейчас из-за двух влюбленных идиотов погибнут две цивилизации, — мрачно произнес Орузоси.

— Даже если спастись можно, только съев его мясо и выпив его кровь, — продолжал я, подумав о живом огне, наполнявшем Фолрэша. — И даже если он согласен на это, я не буду этого делать. Такое спасение хуже смерти.

Фолрэш молчал и как-то странно смотрел на нас.

— Так, — сказала Анша. — А как вообще управлять этой штукой?

Она указала рукой на колонну.

— Может быть, есть способ…

Кровь пилотов и навигаторов текла и в ней. Я улыбнулся ей, и она улыбнулась в ответ.

— За все надо платить, — заметил Орузоси. — А вы хотите проскочить на халяву.

— Есть цена, которую нельзя платить, — ответил я. — А есть цена, которую платить не нужно.

Анша не слушала нашу перепалку.

— Давай для начала поставим Чаши в правильные, в их собственные места, — сказала она.

Я передал ей Чашу Бытия, которую все еще держал в руках, и вытащил Чашу Небытия из гнезда. После чего разместил ее в соседнем. Она вошла гораздо легче, поскольку и была для него предназначена. Установка Чаши Бытия также прошла без сучка и задоринки.