Совсем рядом послышался звук, похожий на хрюканье. Маг повернулся и с лихорадочной поспешностью заставил воздух посветлеть. И увидел не более чем в шести шагах от себя здоровенного кабана, который, оскальзываясь копытами в навозе, явно намеревался перейти в атаку.
Кламантл выкрикнул простое заклинание, предназначенное для разжигания походных костров, швырнул огонь в клыкастую морду, отскочил в сторону и покатился по грязной земле, а на него рушились тяжелые книги, которые он много лет назад своими руками укладывал в этом тайном убежище. Кабан, злобно визжа, пронесся мимо, а пламя, издав глухой невпечатляющий хлопок, наконец-то начало разгораться.
Копыто стукнуло в стену в изрядном отдалении от ошеломленного волшебника, взвилась туча пыли, а затем в убежище Кламантла наконец-то наступила долгожданная тишина.
Волшебник приподнялся на четвереньках и, как ему показалось, целую вечность вглядывался во мрак, прислушивался и собирался с мыслями. Когда же он подготовил себе это маленькое убежище? Неужели двадцать лет назад? Какой долгий срок!
Достаточно долгий для того, чтобы кто-то догадался откатить в сторону валуны, скрывавшие запертую дверь (и, скорее всего, сломя голову умчаться прочь, поняв, что здесь обосновался волшебник), и чтобы здесь спустя некоторое время обосновались кабаны. Достаточно долгий для того, чтобы формулы заклятия, записанные на стенах тогда еще новичком, только-только закончившим обучение, стерлись и осыпались. Это произошло еще до того, как он составил заклинание, разорвавшее кабанью тушу на части.
Он должен был найти выход и узнать, какие перемены произошли снаружи, в давно заброшенной и заросшей кустами деревне, в которой его пещерка когда-то служила прозаическим подвалом для хранения овощей… да и во всей этой стране, которая когда-то именовалась баронством Тарлагар. Скоро он все это сделает.
Последние отзвуки его появления и последующих событий наконец-то замерли. Кламантл пожал плечами, встал на ноги и побрел вдоль почти забытых стен, сложенных из разнокалиберного дикого камня, подбирая с пола пригодные для еды куски разорванной туши кабана. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как ему довелось в последний раз поесть нормальной, хорошо приготовленной свинины без всех этих странных сладких соусов, которыми барон так любил портить хорошую еду. Зная характер владетеля Серебряного Древа, можно было с уверенностью предполагать, что некоторым волшебникам очень не скоро представится возможность поесть мяса, приготовленного по-другому.
Погоди-ка! А нет ли у него… да-да, именно здесь!.. Он нащупал небольшую щель в стене, просунул в нее пальцы… Да, все на месте! Он уцепился за ремешок ногтями, осторожно потянул, и в его подставленную ладонь упал покрытый толстым слоем пыли малюсенький кожаный мешочек, в котором оказался нечистый почти не играющий рубин, заколдованный им много-много лет тому назад. Вероятно, единственная стоящая вещь из всего, что здесь имелось, если не считать исцеляющих микстур. Результаты долгих лет кропотливого труда, составления заклинаний, ошибок и бесконечных повторений… Зрячий камень. Его собственный зрячий камень.
Кламантл наткнулся на крошечный одноногий стол, о существовании которого успел напрочь забыть, подтащил его к холодному каменному сиденью, устроенному вдоль стены, и положил драгоценный камень на пыльную столешницу.
Усевшись и заглянув в рубиново-красные глубины, он подумал о горящей гостинице в Силптаре. О ревущем огне, о дыме, который, словно огромное серое перо, вытянулся вдоль вершины холма и уже закрывал собой самые высокие дома и башни Сверкающего Города. Вот оно… Там, в глубине рубина: крошечное мерцающее изображение, которое становилось все больше, придвигалось все ближе…
Ночной червь дернулся от боли, и Маркоун Яринд чуть не соскользнул с его спины. Младший из троих темных волшебников Серебряного Древа изо всех сил вцепился в гладкие черные чешуйчатые бока, чтобы не полететь кубарем навстречу неминуемой мучительной смерти, отчаянным рывком вновь утвердился на своем крылатом «коне» и оглянулся. После пережитого мгновения страха пот лился с него градом.
Маркоун смотрел вниз широко раскрытыми глазами и дрожал от страха и гнева. Если бы его руки соскользнули…
Он еще раз содрогнулся, унял дрожь и резким усилием заставил своего похожего на дракона «коня» круто развернуться. Ночному червю пришлось дважды описать широкие круги в небе над Сверкающим Городом, прежде чем его наездник сумел овладеть собой в такой степени, чтобы снова заняться колдовством. Маркоун видел, как под ним бессильно падают вниз не долетавшие стрелы, как сверкают вспышки заклинаний, которые творились слишком медленно и были слишком неточно нацелены и потому бессмысленно сотрясали небо совсем не там, где он находился.
Маркоун на мгновение выкинул из головы всю магию и возблагодарил Троих за то, что в городе сегодня, похоже, почти не было магов. Когда после атаки ему вновь удалось подчинить себе взбешенного ночного червя, первым рефлекторным побуждением было метнуть в ответ огненную стрелу в волшебника, стоявшего в самом сердце пламенного ада. Этому магу единственному удалось дотянуться до них своими заклинаниями и даже уничтожить червя Кламантла. К счастью, его второй удар миновал Маркоуна, хотя и совсем чуть-чуть.
Такого заклинания в Серебряном Древе не знали. Кто он такой, этот маг, в одиночестве стоявший среди огня?
Может быть, эта шлюха-баронесса бежала именно к нему? А он спрятал ее, или изменил ее облик, или перебросил ее куда-то вдаль по своей прихоти, а может быть, и для того, чтобы втравить барона Серебряное Древо в сражение?
Впрочем, может быть, Трое просто так пошутили, заставив его остановиться именно в этой гостинице и именно сейчас.
Но затем мысли молодого волшебника переключились к самому важному из всех вопросов: разве это имело теперь хоть какое-то значение?
Если Маркоуну не удастся доказать, что стоявший внизу волшебник виновен в бегстве Эмбры Серебряное Древо — естественно после того, как дерзкий незнакомец погибнет в сражении, пусть даже в ходе этого боя будет уничтожена половина города, — то барон Серебряное Древо выместит свою ярость на шкуре одного из магов, которого, конечно, зовут Яринд.
Внизу снова взревели трубы, и справа, совсем неподалеку от Маркоуна, сверкнул фиолетовый разрыв. Маркоун вздрогнул и резко повернул своего червя в сторону, даже не удосужившись посмотреть, не ранен ли его «конь». Самое мощное боевое заклинание не в состоянии причинить вред тому, в кого оно не попадает…
Он должен уничтожить этого незнакомого колдуна, гостиницу и все, что ее окружает. Возможно, если ему удастся поднять в небо три бочки постного масла, лежащие во дворе дома за три квартала, заставить их повиснуть над гостиницей, а затем разбить на весу…
Повинуясь его мысленному приказу, ночной червь поднялся выше, мощные крылья били по воздуху, как весла по воде, под черной и блестящей, как обсидиан, чешуйчатой кожей спины при каждом взмахе крыльев вздувались мощные мускулы. С крыши одного из самых высоких домов, торчавших на вершине холма, сорвалась зеленоватая вспышка, порожденная еще чьим-то колдовством, неторопливо прочертила в небе высокую крутую дугу… и упала наземь.
Впереди мелькнуло еще несколько стрел, они были выпущены очень расчетливо и должны были воткнуться в чудовище, если бы оно продолжало лететь по прямой, но ночной червь накренился, скользнул в сторону, и стрелы, впустую пронзив воздух, упали вниз. Хихикая от возбуждения, чувствуя, как разгорается боевой задор, Маркоун покрепче ухватился за седло и выкрикнул заклинание, которое должно было поднять бочки в небо и перенести их в нужное место. Все получилось так гладко, как бывает только в балладах; он еле-еле успел отвести в сторону своего крылатого «коня».
Позади, за извивающимся хвостом ночного червя, в воздухе с оглушительным грохотом вспыхнула огненная туча — таким зрелищем могли бы с полным правом гордиться даже боги. Маркоун, оравший и хохотавший во все горло, даже не слышал собственного крика. Он заставил своего «коня» сделать крутой поворот и скользнуть вниз. А увидев, что ему удалось сотворить, Маркоун, ликуя, потряс в воздухе кулаком.
Джеринстурн Элмернский, гостиница «Огненная волна» и несколько расположенных поблизости
