весь остальной мир, — но… уже… уже поздно…

Хоукрил не дослушал умирающего барона. Он выхватил из-за пояса второй, еще ярче начищенный рог и затрубил изо всех сил. Одновременно он работал мечом, рисуя в воздухе непроходимый стальной барьер.

Какой-то жрец попытался зацепить его за колено, и латник своим рогом начисто снес ему нос, а затем нанес такой же удар в другое святое лицо: музыкальный инструмент до конца сделал свое дело. Звон, говоривший о появлении магического щита, стих спустя всего мгновение, а в следующее мгновение Хоукрил уже поднес флакон с исцеляющим бальзамом к губам своего господина. Потом он вынул из-за пазухи второй флакон, вложил его в руку барону и повернулся, чтобы загородить собой Золотого Грифона и помочь ему пережить несколько ужасных минут, пока не подойдут другие латники.

Или до тех пор, пока колдовство разъяренных жриц Охотницы не унесет жизни всех находящихся в ложбине. Сверкнула яркая вспышка, раздался грохот, и обмякшие святые тела полетели во все стороны. Хоукрил громко и затейливо выругался: перед началом переговоров он дал совершенно недвусмысленные приказы, понять которые должен был даже самый тупой воин: женщин в рогатых шлемах нужно прикончить сразу же после того, как будет убран волшебный щит. Но кто-то в нужный момент оказался слишком далеко, а кто-то, может быть, зазевался, глядя на соблазнительные тела, обтянутые кожаной одеждой, а кто-то…

Сверкнула вторая вспышка, и латника обрызгало грязью, смешанной с кровью. Магический взрыв пропахал в почве огромную борозду, направленную прямо к стенающему барону, но удар не достиг цели.

Жрицы, очевидно, нисколько не беспокоились о том, сколько своих товарищей из святого высокого духовенства Владычицы они перебьют. Хоукрил видел, как одна из них, взятая латниками в кольцо, смотрела на него издалека — а затем там, где она стояла, сверкнула вспышка другого цвета, и мир окутался пеленой белого тумана, в котором мелькали неяркие проблески и слышались приглушенные звуки, и в этом тумане Хоукрил стоял над своим распростертым на земле господином, а жрица висела в воздухе над ними, и больше никого видно не было. Откуда-то снаружи в туман вонзился клинок меча и тут же растаял струйкой дыма; остался лишь жалкий огрызок возле рукояти.

Зато у жрицы меч имелся, и она, не теряя времени, атаковала Хоукрила и попыталась нанести удар ему в лицо. Хоукрил заранее разгадал ее намерения и, вместо того чтобы уклониться, зацепил ее клинок своим собственным и отвел оба оружия от своего носа налево, на расстояние вытянутой руки, так что потерявшая равновесие женщина, накренившись, беспомощно пролетела мимо барона, вместо того чтобы, разделавшись с телохранителем, прикончить раненого.

Столкнувшись, клинки выбили сноп ярких искр, и Хоукрил поспешил проскочить через это искрящееся облако, чтобы снова таким же приемом парировать следующую атаку женщины. Стоя нос к носу, они продолжали борьбу.

— Ты дождешься проклятия Владычицы, воин! — прорычала разъяренная жрица. — Стоит мне только назвать ей твое имя! Отойди в сторону — тебе не дозволялось входить в лощину!

— Как это так? — яростно рявкнул в ответ Хоукрил. — Мой господин барон согласился выйти на эти переговоры один и без оружия! Я вышел на бой, чтобы помочь человеку, противостоящему восьми десяткам предателей! Кто ты такая, чтобы что-то запрещать мне или проклинать меня?

— Достаточно мне сказать несколько слов, — проворковала жрица, не отводя клинок, — и твоя жизнь больше не будет стоить того, чтобы ее продолжать.

— Верность делает жизнь достойной того, чтобы жить, ханжа, — сверкнув глазами, возразил Хоукрил. — Верность, и выполнение клятв, и защита товарищей. Боги и их жрецы могут запоздать с помощью, могут оказаться обманутыми или подкупленными, но братья по оружию никогда не посмеют предать друг друга. Для нас лучше умереть, чем подвести друга!

Последние слова он яростно выкрикнул, так как вызванная противницей магия с непреодолимой силой оттесняла его назад.

— Боги могут ошибаться, — прохрипел он, — но честные люди все равно побеждают!

— Красивая речь, — глумливо осклабилась жрица. — В этот момент клинок Хоукрила задымился и рассыпался искрами, а острие меча противницы устремилось к груди латника. — Но никто и никогда не может противостоять истинным слугам Охотницы!

В это мгновение рука в броневой перчатке схватила ее сзади за горло.

— Полагаю, что такие случаи все-таки бывали, — бодро заметил барон Черных Земель, — если, конечно, вас можно считать истинной служительницей Охотницы.

Он разжал пальцы, жрица громко выдохнула, отхаркнув струйку крови, и упала ничком на землю. Туман и искры сразу же исчезли.

Тело умирающей жрицы дернулось, вытянулось и замерло. Хоукрил подхватил выпавшее из ее руки оружие, чтобы защищать своего барона… и в следующее мгновение владетель Черных Земель и его оруженосец и телохранитель по фамилии Анхару застыли, поскольку внезапно все стихло. Они обводили внимательными взорами поле кровавого побоища. Драться было больше не с кем.

Тут и там люди Черных Земель поднимали к небу окровавленные мечи в приветственном салюте. Лощина была залита кровью служителей и прихожан Шарадена.

Золотой Грифон обнял латника за плечи — ему пришлось для этого приподняться на цыпочки — и пробормотал, стараясь справиться со все еще плохо повиновавшимся ему языком:

— Анхару, верный из верных, только тебе одному я обязан жизнью. Если когда-нибудь ты окажешься в таком же положении, то я верну тебе этот долг. Если же я этого не сделаю, то пусть проклянет меня Владычица, именем которой так охотно грозили эти ложные жрицы. Клянусь!

Он умолк, несколько раз глубоко вдохнул свежий воздух и добавил:

— А теперь, Хоукрил, давай-ка поищем что-нибудь, чего можно было бы выпить, да побольше!

— Господин, — негромко ответил Хоукрил; они брели, поддерживая друг друга, по усыпанному трупами полю, и с каждым шагом их раны начинали болеть все сильнее и сильнее, — вы всегда были истинным кладезем мудрости. Достаточно посмотреть на результат вашей последней великой идеи.