«мыльниц» за 200 долларов) и другие усовершенствования. Но в остальном он остался прежним – пятого айфона публика так и не увидела. И тот факт, что новые телефоны Apple создавала не чаще чем раз в два года, а с момента выпуска четвертого айфона прошел только год, не имел никакого значения: люди были разочарованы. Apple не оправдала их ожиданий. (Акции компании тогда упали в цене, однако уже через девять дней достигли новых рекордных отметок.)
Была и еще одна новинка, но ни Шиллер, ни другие руководители не осмелились представить ее в духе Джобса как припасенное напоследок «и еще кое-что». Этой новинкой был личный помощник Siri, голосовой модуль iPhone 4S. С возможностями этой системы распознавания речи публику, как и Джобса несколькими неделями раньше, познакомил Форстолл. Он подчеркнул, что это бета-продукт, то есть тестовая версия, которая требует доработки, но и в таком виде уже вполне пригодна для широких продаж. Так Apple незаметно отошла от двух своих принципов: выпустила на рынок незавершенный продукт (любимый ход Google: изучить отзывы пользователей и учесть их пожелания) и сохранила оригинальное название чужого бренда, который выкупила раньше. В былые времена Apple переименовывала продукты и технологии приобретенных компаний: так, проект мобильной рекламы Quattro превратился в iAd; интернет-магазин Lala Music вошел в эппловский пакет iCloud; виртуальный проигрыватель SoundJam был много лет назад преобразован в iTunes. Выжила только торговая марка молодой компании Siri Inc., которую «яблочники» приобрели в 2009 году.
День, когда Apple достала бета-продукт из-под защитного колпака прежде срока, ознаменовал конец золотого века компании и начало новой эпохи. (Пробные версии выпускались и раньше, но это были редчайшие случаи.) Изменилось многое: место истинного шоумена на сцене занял менеджер- айбиэмовец, из названия последней новинки исчезла фирменная буква
Можно очень долго анализировать этот поворотный момент в истории Apple, но стоит ли? Все-таки проект Siri и команду инженеров-разработчиков курировал лично Стив Джобс. Более того, он и прежде занимался пусть и новыми, но отнюдь не революционными продуктами. Хотя Siri существенно расширяет возможности iPhone, это продолжение современной стратегии Apple, стремящейся втихомолку обзаводиться нужными специалистами и технологиями (в отличие от полностью готовых или высокодоходных устройств) под строго определенные цели и интегрировать их потенциал в свои продукты. И это только начало. В 2011 году Apple негласно приобрела ряд компаний; нам еще предстоит узнать о них. А в 2010-м она купила за 253 миллиона долларов канадскую картографическую фирму Poly9 – предположительно чтобы улучшить картографию и навигацию в своих мобильных устройствах и онлайн- сервисах[42].
Несомненно, с уходом Джобса в Apple образовалась зияющая пустота. Тим Кук в роли нового генерального директора произвел впечатление человека деловитого, но без причуд. Он серьезный, звучит убедительно, вот только говорит как-то заученно, словно по бумажке, да так оно и есть – нет в его словах той магической силы, какую излучал со своей недосягаемой высоты его предшественник. У Форстолла в отличие от Кука глаза горят, когда он выступает, и это не ускользнуло от фанатов Apple, слушавших его восторженный рассказ про Siri и искусственный интеллект. Однако он задавал «скромному личному помощнику» только легкие вопросы, точно зная, что Siri может на них ответить. Решился бы Джобс терзать это чудо техники провокационными вопросами, рискуя услышать поразительные, но совершенно несуразные ответы, просто чтобы показать ограниченные возможности Siri? Этого уже не узнать.
Внимание поклонников Apple было ожидаемым. Неожиданным стало другое: боль утраты в сердцах множества людей по всему миру, которые совсем не знали Джобса. Не актер. Не спортсмен. Не государственный деятель. На сайте Apple в день его смерти почти миллион человек оставили свои соболезнования. К его дому приходили матери с детьми в надежде, что когда-нибудь те с гордостью будут рассказывать своим внукам, как отдали дань памяти великому современнику. Джобса любили. Сильнее любили только его компанию – даже те, кто не слишком хорошо относится к компаниям в принципе. Последние месяцы жизни Джобса ознаменовались протестными акциями, которые поначалу были стихийными и разрозненными, но быстро вылились в массовые манифестации против Уолл-стрит в частности и капитализма вообще. Комментаторы правого толка не без ехидства отмечали, что митингующие снимают происходящее на айфоны, а свою агитацию в Интернете ведут через макбуки. Иначе говоря, капитализм в варианте Apple их устраивал, не то что банк Goldman Sachs.
Компанию стоимостью 360 миллиардов долларов сочли революционной – никто не говорил про истеблишмент или «дядю с набитым кошельком». В этом непосредственная заслуга Джобса, который сумел завоевать симпатии людей. Сохранить эту парадоксальную совместимость баснословной рыночной стоимости Apple с всеобщей любовью к ее продуктам – задача трудная. Тиму Куку придется очень постараться. Мало кто, кроме Apple, может похвастаться такой глубокой преданностью самых разных клиентов. Сейчас, когда компания простилась с Джобсом и, как ребенок, делает свои первые самостоятельные шаги без него, уместно вспомнить, что рать поклонников Apple не всегда была столь огромной. Например, мое отношение к «яблочным» продуктам долгое время оставалось скептическим, но в конце концов и я подсел на них. То, как это произошло, красноречиво говорит об удивительной способности Джобса покорять мир.
История возрождения Apple совпала с переменами в моей жизни: я тогда как раз обосновался в Кремниевой долине. Я перебрался в Калифорнию в 1997 году и начал вести в местной городской газете
Дисконтные брокерские интернет-конторы E*Trade, DLJ Direct и Charles Schwab поставили инвестиции в акции высокотехнологичных компаний на поток. Инвесторы, любители и профессионалы, скупали акции новорожденных компаний – Netscape, Amazon.com, Yahoo! Excite. Лидеры информационных технологий – Microsoft, Intel, Oracle и Cisco – должны были стать локомотивами отрасли. Набирали силу Sun Microsystems, Dell и Compaq. В новый тренд активно включилась даже солидная Hewlett-Packard, легендарная компания, с создания которой в гараже рядом с городком Стэнфордского университета, можно сказать, и начался феномен Кремниевой долины. Ветер Интернета наполнял паруса всех компаний.
Только не паруса Apple. Стив Джобс совсем недавно вернулся в Купертино, и я помню, как тем летом каждый его шаг ставил в тупик руководство моей газеты. Увольнению Гила Амелио издание посвятило первую полосу. То же самое повторилось с сообщениями об инвестициях Microsoft и назначении Джобса исполняющим обязанности генерального директора. Я всей этой суматохи не понимал. Ясно было одно: Apple – местная достопримечательность и ее возрождение воспринимается как чуть ли не эпохальное событие. Тема живо интересовала тысячи читателей в Сан-Хосе. Среди подписчиков было много поклонников изящных «яблочных» устройств. За Apple болели, как болеют за родную задиристую команду. Microsoft к тому времени уже стал заклятым врагом всей Кремниевой долины, еще за год до начала войны браузеров между ним и Netscape. Коллеги по редакции, как и все обитатели Долины, казалось, готовы были при первом же удобном случае освистать наглого злодея из Сиэтла и дружно поддерживали замухрышку Apple.
Наблюдая со стороны за ажиотажем вокруг «яблочной» компании, я тихо недоумевал, из-за чего весь этот сыр-бор. На «маке» я последний раз работал восемь лет назад, в колледже. Компьютер, который я купил за свои деньги, был клоном IBM (от Gateway) с операционной системой от Microsoft. Я так привык к Windows, что, когда четыре года спустя пришел работать в
Я был далеко не одинок в своем прохладном отношении к Apple: на PC работал весь мир. «Маки» – компьютеры для фанатов, художников и прочих творческих личностей, может быть, еще для преподавателей, учитывая, что со сферой образования у купертиновцев всегда были тесные связи. А вот бизнесмены и обычные потребители повсеместно пользовались PC, чтобы бродить по Интернету или следить за балансом чековых книжек.
