прилавки магазинов и очереди за продуктовым подвозом для кубинцев — сегодняшняя реальность. Даже не верится, что всего в каких-то 80 милях по морю лоснится от переизбытка холеный американский Майами! Но кубинцы — народ неунывающий и изобретательный. Нет мяса? Не беда: они приготовят свой фрихолес (фасоль) так, что пальчики оближешь!

И вообще, что касается питания, в кубинской столице очередей нет только в гаванских валютных ресторанах для иностранцев — но там нет и настоящей островной еды. Однако песо-пицца пришлась резко не по душе нашей Вере. Она твердо заявила, что не для того сидела перед отъездом на строгой диете, чтобы ежедневным поглощением толстого куска лепешки с бобами свести на нет все свои усилия. В один из вечеров мы все же поддались на уговоры Верусика и пришли в дорогой и непонятно какой кулинарной национальности гаванский ресторан для иностранцев. Меню тут было смешанным — испанско- мексиканско-европейским. Мы корпоративно решили попробовать такос — национальное мексиканское блюдо из лепешки с острой мясной начинкой. Верусик возмутилась: опять лепешка? Ведь от мучного поправляются, и если нам плевать на свои фигуры, то ей нет. Она принялась изучать меню и вскоре заявила:

— А вы говорите, тут нет нормальной еды! Вот — черепаховый суп! Принесите мне скорее! — Верочка подозвала официанта и ткнула ему в пункт «Tortilla soup».

Я знала, что tortilla по-испански — это та же самая лепешка. Но в данном контексте не с начинкой, а с супом. Попыталась объяснить это золовке, но она только отмахнулась — мол, тебе уже всюду лепешки мерещатся! Верочка, по всей видимости, вспомнила Тортилу из сказки про Буратино и была абсолютно уверена: тортила — это черепаха!

Скандал разразился, когда, как и следовало ожидать, Верусику принесли пустую кукурузную лепешку с пиалой овощного супа. Она буквально взвилась:

— Где моя черепаха? Унесите это немедленно, вы что издеваетесь? В этой стране готовят что- нибудь, кроме лепешек?

Кубинский официант потерял дар речи и замер, открыв рот. Я залепетала по-английски, что наша дама хотела бы диетический суп. И, надо отдать официанту должное, он очень быстро взял в себя в руки. Вежливо извинившись перед Верусиком, хотя его вины тут никакой не было, он послушно унес и суп, и тортилью. А вскоре явился с другим супом — правда, не черепаховым, но креветочным.

— Вот, — победоносно заявила Верочка, — диетическая еда! Я же говорю: в любой стране третьего мира надо все равно уважать свои цивилизованные привычки и требовать своего!

Другое «кулинарное» приключение ждало нас, когда Верусик пожелала разыскать гаванский колхозный рынок и закупить там во всех отношениях полезных и низкокалорийных местных овощей и фруктов. Услышав это, наши мужчины наотрез отказались нас сопровождать. И сказали, что лучше подождут нас в отеле. Я заметила боковым зрением довольные ухмылки наших суженых и призадумалась: а не променяем ли мы снова их супружескую верность — только теперь не на сувениры, а на парочку авокадо?

Ближе к вечеру мы с Верусиком приволокли в отель огромную авоську бананов, лук, чеснок и гигантскую тыкву. Никаких «заморских» диковинных фруктов на рынке, который мы еле нашли, почему-то не оказалось. По мне, из всех этих даров природы, съедобны без тепловой обработки только бананы. Не откладывая в долгий ящик, я тут же надкусила один. Банан оказался абсолютно безвкусным! Верусик в этот момент с удовольствием грызла сырой лук. От этого зрелища я аж прослезилась. «Ничего, — сказала Вера, — зато полезно!»

— И, уж, наверное, вкуснее, чем банан! — не удержалась я от ехидства.

И тут же поняла, что напрасно. Вера мигом выхватила у меня фрукт, попробовала — и пришла в негодование:

— Безобразие! Нас обманули! Немедленно поедем назад и вернем эти бананы!

Я испугалась: мы и так еле нашли дорогу к отелю от этого рынка, на который попали в результате часовой поездки на велотакси. Такси это явно периодически подзаправлялось ромом: наш водитель, громко распевая веселые песни, долго возил нас кругами по городу. В результате чего в моей и без того не сильной в топографии голове все гаванские улочки смешались в окончательную кашу.

— Мы этот рынок больше не найдем, Вера! — опасливо возразила я.

— Но так это оставлять нельзя! — Верусик была непреклонна. И тут, на мое счастье, в номер постучала горничная. И она говорила по-английски.

После сумбурного интернационального общения (Верусик сыпала вопросами, я еле успевала доносить их до горничной) выяснилось, что бананы называются кимбомбо и, чтобы они приобрели вкус, их надо жарить. А спустя еще десять минут мы стояли на гостиничной кухне — со сковородкой, кукурузным маслом и деревянной лопаткой в руках. Горничная, увидев, насколько иностранные гостьи недовольны «неудачными» бананами, оперативно связалась с руководством отеля. И получила для нас разрешение воспользоваться гостиничной кухонной утварью и самолично приготовить себе диетический ужин из добытых плодов. В результате Верочкиной принципиальности и кубинской гибкости в тот вечер мы и наши супруги угощались не только кимбомбо во фритюре, но и супом из тыквы, собственноручно сваренным Верочкой. И то, и другое, надо признать, удалось на славу!

А в один из дней нас всех потрясла понятливость и оперативность девушек из сувенирного киоска в холле отеля. Причем, в крайне деликатном вопросе. Как потом рассказала сама Верочка, с утра пораньше она проснулась и почувствовала себя очень нехорошо. У нее кружилась голова, ее мутило и болело все тело. И ко всему — она обнаружила у себя досрочный приход того, что мы, девочки, между собой называем «праздниками». Возможно, сказался длительный и бурный перелет, смена часовых и климатических поясов. Не в силах подняться с постели, Вера решила послать благоверного в аптеку — за прокладками. Милый заартачился, ссылаясь на незнание языков. И пытался убедить свою ненаглядную:

— Верусик, ну они же по-русски не понимают… Как я продавщицам объясню, что мне надо? Да и не мужское это дело — прокладки покупать…

— Как тебе не стыдно! — укоряла его Верусик со «смертного одра». — Ты же видишь, как мне плохо! Я встать не могу. Ну, придумай что-нибудь. Во всем мире понимают язык жестов. Ты зайди в аптеку и просто покажи, что тебе надо!

На этом семейная дискуссия зашла в тупик. Муж Верусика обреченно поплелся вниз, на ходу воображая, как в аптеке будет жестами изображать прокладку. Но надо было еще выяснить, где находится аптека! Спустившись в холл, Верочкин муж подошел к девушкам, которые продавали путеводители, сигары и открытки с видами. И, воскресив в памяти телевизионные рекламные ролики, произнес единственные два слова, известные ему на заданную тему:

— Аптека? Либресс?

Этого было достаточно, чтобы одна из девушек, с пониманием улыбнувшись, выпорхнула из холла. А через пять минут она уже протягивала Верочкиному мужу пачку прокладок с аптечным ценником:

— Инвизибл, сэр!

Верочка была крайне удивлена, увидев, как быстро ее муж, без знания языков, доставил ей требуемый товар. А когда узнала, кто помог ему в этом, самолично спустилась вниз и вручила своей спасительнице доллар.

На лояльность, честно говоря, наша Верочка испытывала кубинское население не раз. Порой мы хохотали так, что сводило животы! И иногда я даже думаю: а показалась бы мне Куба такой забавной, если бы ко всем ее достопримечательностям не прилагались весьма самобытные комментарии нашей Верочки?

В один из дней мы поехали осматривать усадьбу Хемингуэя в живописных окрестностях Гаваны. Домик оказался маленьким и скромным. Верочка вдруг удивленно спросила у нашего гида-кубинца, который учился в Москве и прекрасно говорил по-русски:

— А почему ваш знаменитый национальный поэт жил в таких плохих жилищных условиях?

Повисла пауза. Потом гид откашлялся и переспросил:

— Вам не нравится домик, сеньора?

— Нет, — ответила Верусик вполне серьезно. — Я секретаршей в холдинге-консалтинге по