Тут над их головой раздался трубный глас:

— Светлана Николаевна!

Девушка мгновенно вскочила и, бросив:

— Простите, работа, — унеслась следом за шкафом.

Что-то все разговор не получается.

Следующая рабочая неделя ознаменовалась новым испытанием для нервной системы Марка. Позвонила Маша, та, которую тетя Рая надеялась ему сосватать, и заканючила в трубку:

— Марк, миленький, давай встретимся.

— Маша, у меня полно работы…

— У тебя всегда полно работы! Мне нужен твой совет. Ну я прошу тебя… Я дала твои данные шефу, он собирается заняться зубами, и я тебя рекомендовала как лучшего специалиста, который все подготовит и протезиста посоветует.

Маша свято уверена, что долг платежом красен. А Марк за этого самого шефа теперь ей должен, хотя на кой черт он сдался — и так работы навалом.

— Манечка, ну что случилось такого неотложного?.. — заныл доктор.

— Случилось! Я жду тебя в трактире в час…

— В полвторого, не раньше!

— Хорошо, в полвторого.

И девушка повесила трубку. Нет, ну что за характер — любая баба может свить веревку из несчастного мужика!

В полвторого Марк сидел в странном месте под названием «трактир «Елки-палки» и ждал Машу. Заведение было выдержано в стиле а-ля рюс, то есть официанты носили косоворотки, а в стратегических местах интерьер топорщился плетнями, горшками, и даже чучело огородное имелось. Китч, по-моему, но готовили тут сносно. К тому же неизвестно, что подумает настоящий японец, если попадет в заведение в японском стиле, таких сейчас в Москве, мягко говоря, ну очень много. Это писк моды. Может, ему, японцу, этот самый писк тоже покажется смешным, потому что вроде как все есть: и палочки, и татами, и столики деревянные, но вряд ли это подлинный японский интерьер. Как-то Марку довелось читать название одного из таких ресторанов, написанное стилизованными под иероглифы буквами. Минут пять. Подружка корчилась в судорогах от смеха, а его как заклинило. «Суши весла», — читает доктор, делая ударение на первом слоге в обоих словах, и говорит: «Вот так название. Могли бы и перевести. Ну, суши — это я еще понимаю, но что это за «весла» такая?»

Потом, когда до него дошел юмор, Марк тоже посмеялся, но в заведение шел с опаской. Трудно сказать, насколько оно соответствовало японской традиции, но местечко нашему стоматологу понравилось. И не столько тем, что японское, а тем, что в нем есть стиль, который делает уместным и вид на Москву — чудесный, сквозь огромные окна, и смешной транспортер в качестве шведского стола, и даже листок с анекдотами, висящий на двери туалета. Он читал и хихикал и, естественно, натолкнулся на удивленный взгляд того, кто шел следом. Ну и ладно, сейчас сам будет читать и тоже рассмеется.

Вообще, в московской топонимике повеяло свежим ветром. Ну что раньше было смешного? Ну, тупик Ивана Сусанина. Зато теперь! Фантазия господ предпринимателей бьет ключом. Честно, «Елки-палки» — не самый странный вариант для названия. У метро «Третьяковская» есть заведение, которое гордо зовется «Едрена Матрена»! Клянусь, не вру. Если бы она, Матрена, была бы ядреная, ну, крепкая или какая там еще, было бы понятно. Но через «е», согласитесь, как-то…

А у станции метро «Дмитровская» расположен магазин под названием «Ешкин кот». Даже не знаю — то ли глупо, то ли забавно. А казино «Нежданчик»?

В трактире Марк выбрал столик у окна, предусмотрительно в зале для курящих, потому что Машенька дымит как паровоз. Заказал семужку на гриле и салатик. Маша появилась без опоздания, пять минут — не считается. Вплыла, схватила тарелку и, заявив, что сидит на строгой диете, понесла свое скорбное лицо и шикарную грудь к телеге. Когда она вернулась, Марк взглянул на ее тарелку: там не поместилась бы даже самая худая муха — так плотненько были уложены всяческие баклажаны, селедка, картошка, морковка в сметане и так далее.

Машка девушка хорошая и очень прагматичная, пока дело не касается двух моментов — ее драгоценного дружка Сережи и вопросов похудения. Дружка она готова обсуждать часами и даже поливать всякими словами, пользуясь небогатым словарем нецензурной лексики (она из очень приличной семьи, где ругаться никто не умеет). Вот только расстаться с ним девушка категорически не в состоянии. Приблизительно так же обстоит дело с диетой — разговорам и расходам несть конца. Девушка готова глотать любую дрянь и подвергаться всяким неприятным и болезненным процедурам. И при этом она свято верит, что когда-нибудь произойдет чудо и найдется способ потерять ненавистный вес, при этом продолжая счастливо питаться жареной картошкой, плюшками и бутербродиками с копченой колбаской.

Так вот, обозрев переполненную тарелку, доктор не без ехидства поинтересовался, что это за диета такая, при которой можно столько кушать. Плюхнув перед собой добытое, Маша с негодованием сказала, что он неуч и мужлан, которому всегда было наплевать на ее здоровье. После чего вынула телефон и набрала номер. Ей никто не ответил, и факт этот ухудшил девице настроение. Быстро и решительно расправляясь с обедом, Маша принялась выкладывать последние новости и жалобы. Выяснилось, что кушать очень хочется потому, что ее драгоценнейший Сережа держит ее на жесточайшей диете и дома на ужин дает один-единственный йогурт.

— Представить себе не можешь, как иногда есть хочется. Кручусь в постели, в животе урчит. Прямо хоть плачь, — жаловалась Манечка, налегая на фаршированные баклажаны.

Утром девушке положен фруктовый салат, а на обед — кусочек вареной курицы с финским хлебцем. Марка передернуло. Он как-то пытался съесть данный продукт. Оно, конечно, может, и полезно. Но у доктора почему-то сложилось впечатление, что он пытается прожевать кусок гипсокартона. На вид, кстати, похоже. Так вот. Поэтому сейчас Маша просто обязана поесть, иначе ее нервы не выдержат очередного испытания, которое придумал для нее любимый друг: он разыскал для девушки массажный салон, где, помимо стандартных процедур по массированию телес, практикуют некий специальный массаж. От него, говорят, дико худеют. Марк напрягся, заметив, что люди за соседними столиками с интересом прислушиваются к высокому голосу его подруги.

— Э-э, Манечка, ты не могла бы потише… — робко попросил стоматолог.

— Что? Нет, ты только представь! А где гарантия, что это не шарлатанство какое-нибудь? И потом, это такой нежный орган. Уязвимый…

Уши доктора покраснели, а по спине побежали мурашки; ему казалось, что на него и Машу смотрят все посетители ресторана. Но Маша неслась вскачь:

— И у меня все же близорукость… Небольшая, правда, даже очки не ношу, но все же страшно, а вдруг она усугубится. Как ты думаешь?

Тут Марк перестал вообще что-либо понимать.

— Манечка, радость моя, а при чем тут близорукость?

— Как при чем? Я же тебе объясняю: массаж глазных яблок — вдруг это небезопасно.

Вилка выпала у доктора из рук.

— Массаж чего?

— Глазных яблок. — Покивав, Маша опять схватилась за телефон.

Пока она набирала номер и, хмурясь, вслушивалась в длинные гудки, Марк пытался прийти в себя. Это что-то новенькое — массаж глазных яблок. Хотя, с точки зрения массажиста, это наверняка легче, чем обрабатывать обширные площади Машенькиных достоинств. Вот люди, чего только не придумают, лишь бы деньги слупить! Мысленно сняв шляпу перед неизвестным родственником Остапа Бендера, стоматолог вернулся к семге и опять принялся слушать рассуждения девушки и ее жалобы на голод и прочие лишения. Говорить что-то было совершенно бесполезно. Может, Машка страдает тягой к садомазохизму, чем еще