— Попробуйте магазин необычных подарков. Тут неподалеку есть два: «Ле Футур» — там больше такого… современные вещи и приколы всякие. И есть еще «Багатель». Практически на любой вкус.

Доктор послушался доброго совета и не пожалел. В «Багателе» нашел очень симпатичную вещь — посеребренная подставочка, куда помещается греющая свеча, а на нее ставится тонкого стекла очень изящный и отделанный серебром кофейник; учитывая любовь дядюшки к кофе — вполне… А не понравится — вещь достойна быть подаренной кому-нибудь другому.

Признайтесь, вряд ли вы все подарки оставляете себе. У Марка в шкафу есть коробка, куда складывается подарочный фонд — вещи, которые ему не нравятся или не нужны, но их вполне возможно кому-то презентовать. Или бывает, что приносят одинаковые подарки — два портмоне, например. А однажды на день рождения он получил три кожаных ремня. Туда же — в коробку — он складывал раньше бесчисленные коробки конфет, которые несли пациенты. Теперь, слава капитализму, иногда приносят хороший кофе или чай.

Надо сказать, оба магазина доктору понравились чрезвычайно. Он присмотрел пару подарочков для своих приятелей и решил, что с пользой провел время. Кофейничек упаковали в суперскую коробку. Потом девица поинтересовалась, для кого подарок. Марк честно ответил: для дядюшки. Тогда она с важным видом изрекла:

— Надеюсь, вы согласитесь, что светлые тона не слишком уместны.

Молодой человек хотел удивиться — всегда считал, что светлые тона уместны в любом случае, если вы не собираетесь на кладбище, — но промолчал. Бог с ней, пусть развлекается. Коробку завернули в бумагу — ничего яркого: темно-зеленый фон и тонкая серебряная полоса, само изящество. Сверху наличествовала столь же изысканная серебряная ленточка, завязанная неприметным бантиком; никаких там пышностей — это пошло. Только изыск дизайнера и хороший вкус. Марка просто уже мутило от собственной утонченности, и он порулил на встречу с Аланом.

По дороге молодого человека одолевали те же мысли. Есть в этом нечто — если человека всю дорогу заставлять быть милым и утонченным, то в конце концов он или превратится в законченного ханжу, или сорвется в такое пике, что окружающим мало не покажется. Вспомните хоть дочерей короля Лира, — должно быть, старик никогда не давал им выпустить пар и совершить положенные каждому в жизни маленькие безумства… За что и получил… Так что да здравствует необходимое человеку для счастья безумство, например юношеская влюбленность… Тут Марк вспомнил Вику и решил, что всякое обобщение содержит слишком большую долю погрешности.

Без пяти минут четыре он остановился у ограды дома, расположенного в тихом переулочке недалеко от станции метро «Белорусская». Все-таки дом у дяди, прямо скажем, шикарный. Фасад отделан неброско, темными породами гранита. Зеркальные окна не позволяли разглядеть какие-либо детали интерьера. Знаете, когда идешь вечером по улице и в окнах горит свет, всегда забавно смотреть, у кого какие люстры, цветочки на окнах. Зимой видно, если елка у окна. Тогда становится как-то теплее. И думаешь: «Вот у меня тоже когда-нибудь будет елка, и наряжать я ее буду вместе с детьми…» За окнами этого дома разглядеть что-либо было совершенно невозможно.

Из будочки у ворот выглянул крепкого телосложения молодой человек. Марк назвался, он вежливо кивнул:

— Вас ждут, парковка справа от ворот, четырнадцатое место, пожалуйста.

Ворота неторопливо открылись, впуская доктора в ухоженный двор с клумбами, круглыми фонариками и дорожками из разноцветной плитки. Ага, гостей в подземный гараж не пускают. Ну и ладно, не больно-то и хотелось.

Охранник распахнул дверь, второй держал лифт, пока Марк пересекал холл, тоже отделанный камнем, но уже мрамором. Справа от входа было нечто вроде зимнего сада: кожаные диванчики расставлены между кадок с растениями, по большей части экзотическими — пальмы, монстеры, еще что-то разлаписто-зеленое. Там в глубине тихонько журчал фонтанчик. Хорошо быть преуспевающим адвокатом, даже лучше, чем преуспевающим дантистом. Жить в таком доме — это сколько же надо драть с клиентов.

Встретил Алан племянника вполне радушно. Секретутки, к счастью, видно не было. Славика тоже. Марк протянул ему коробку с подарком, произнеся приличествующую случаю речь — по поводу того, что поздравлю конкретно в день рождения, но поскольку не знаю, когда свидимся, то презент хотел бы передать сейчас. Тете Симе он бы не рискнул преподнести подарок ко дню рождения раньше срока, но Алан в этом плане без комплексов. Он распечатал коробку, выразил восхищение — Марку показалось, вполне искреннее, — и рассыпался в благодарностях.

Хозяин собственноручно сварил кофе. Пока готовил, занимал племянника светской беседой: ездил на недельку во Францию, отдохнуть, развеяться, не поверишь, кого встретил «У Максима». В этом ресторане такие цены — где наши депутаты берут такие деньги? И все в том же духе. Но едва фарфоровая чашечка с позолотой оказалась на столе перед носом гостя и он сделал первый глоток ароматного напитка, как вступление закончилось. Алан сел напротив, положил ногу на ногу и совершенно деловым тоном сказал:

— Я тебя слушаю.

Марк изложил грустную историю Антонины Ивановны.

Адвокат внимательно все выслушал, задал пару вопросов: передавал ли хотя бы раз Олег деньги при свидетелях? Марк знал ответ — он ездил заниматься к даме домой и всегда был один. Свидетелей не было. Тогда Алан спросил, где она живет. Доктор назвал адрес и добавил, что квартира произвела на мальчика огромное впечатление и что милая завкафедрой водит новенький «мерседес».

Алан покачал головой:

— Я не возьмусь за это дело. И никто не возьмется. Оно совершенно, то есть абсолютно, безнадежное. Никто ни разу не видел, чтобы она брала деньги. Свидетелей нет. Даже до суда это не дотянуть. Да и кроме того, у бабенки наверняка есть защита. «Мерседес», говоришь? Такие без крыши, или там козыречка какого-нибудь, не живут. Так что мне очень жаль твою коллегу, но помочь я ей ничем не могу. И никто не сможет.

Он переменил позу, положил ладони на стол и вопросительно смотрел на племянника. Марк понял, что эта тема закрыта и дядя ждет, когда он перейдет к следующей проблеме. Лично у Марка проблем не было. Ему просто было муторно, словно это он сам сделал какую-то гадость и теперь не может ее исправить. Черт, дурацкое ощущение. Пытаясь потянуть время (а вдруг в голову придет еще какой-нибудь вопрос), доктор поинтересовался, будет ли Алан на свадьбе у Валечки.

— А как же, как же. Я уже и подарок присмотрел. Сима сказала, что молодым нужна кой-какая мебель, поэтому лучше деньгами, и конвертик я им само собой принесу, но в качестве сувенирчика я купил прелестную настольную лампу — бронза, начало двадцатого века.

Марк молча кивал, не зная, что сказать или спросить. Но Алан далеко не дурак. К тому же преуспевающий адвокат не может не быть хорошим психологом.

— Ведь это не все? Ты по-прежнему выглядишь напряженным. — Он смотрел на племянника с искренней заботой. — Почему бы не рассказать, что тебя мучает.

— Да я уже рассказал.

Он удивился:

— История этого мальчика? Но ты ничего не можешь поделать, так что… — Тут ему пришла в голову новая мысль, и он осторожно спросил: — Или ты имеешь в этом личный интерес? Эта женщина брала у тебя в долг?

Марк отрицательно покачал головой.

Алан подумал еще немножко:

— Сколько ей лет?

— Она годится мне в мамы. У меня нет в этом деле того, что ты называешь личным интересом. Просто я хотел помочь, и меня бесит… когда так не по-человечески…

— Ай-ай-ай, Марк. Нельзя помочь всем униженным и оскорбленным. Это в молодости мечтается, а как доходит до дела… Мы взрослые люди, и не надо строить иллюзий и терзаться по поводу несовершенства этого мира.

Собственно, на этом разговор закончился. Вернее, еще некоторое время адвокат племяннику подарил и даже произнес небольшую речь — все в том же ключе — о вреде донкихотства для здоровья отдельно