— Взломщица, — покачала я головой. — Фиг я за тебя выйду замуж, после всего того, что ты мне сегодня наговорил!

С этими словами я прошла в кабинет Ларчика и нашла сравнительно быстро то, что мне нужно.

Слава богу, куколку еще не вернули в надлежащее место. Кстати, рожа у нее была до чего мерзкая! Передать вам не могу!

Засунув ее в пакет, от чего он стал огромным и приобрел чудовищные формы, я прижала ее посильнее, чтобы она сдулась до конца.

— Сашка, такое создается ощущение, что ты в этом пакете тащишь труп, — заметил Пенс, ехидно улыбаясь.

— В свете последних твоих отвратительных речей, — хмыкнула я, — эта вот девица с мерзкой рожей станет твоей единственной радостью на всю оставшуюся жизнь. Как только разоблачу преступный элемент, я тебе ее подарю.

Потом я нашла еще одну необходимую мне вещь. Томик Чейни. Взяв ножницы, вырезала заинтриговавший меня стишок. Сдается мне, именно его наш «преступный элемент» и нашептывал… Теперь можно было приступать к военным действиям.

— Ох, черт, — прошипела я, когда пятый ключ оказался совершенно неприспособленным к замочной скважине. — Как я ненавижу эти дурные железные двери! То ли дело простая, ее и булавкой можно открыть!

— Дай сюда, — заявил мой доселе молчавший бодигард. — Просто у тебя руки не тем концом вставлены.

— Ах, так! — обиделась я и, отдав ключи, прислонилась к стене, наблюдая за ним с нескрываемой иронией. — Ну-ну… Великий медвежатник. Специалист по взлому сейфов!

Дверь после манипуляций Пенса открылась.

Я сделала вид, что совсем им не восхищена. Наоборот.

— Надо же, — фыркнула я презрительно. — И такой вот человек, с дурными наклонностями, хотел, чтобы я связала с ним свою жизнь.

— Сашенька, — неожиданно ехидно протянул Пенс. — Надо ли расценивать все твои выпады как сделанное мне предложение руки и сердца?

Наглец-то какой!

Я даже опешила.

— Что? — проговорила я.

— Да так, — уставился он в потолок. — Просто ты сегодня весь день намекаешь на какие-то брачные отношения, вот мне и подумалось…

— Сейчас тебе так подумается, Пенс, что потом просто думать будет нечем! Я тебе такое устрою! — прошипела я.

Жалко, времени было совсем мало. Я осмотрелась.

Комната, в которой мы оказались, была мне неплохо знакома. Я здесь уже была. Поэтому я прошла дальше, стараясь, чтобы мои шаги звучали не так гулко. За ней был кабинет.

На стеллажах стояли томики книг, среди названий которых я быстро нашла те, которые меня интересовали больше всего на свете.

«Ну он и наглец! Почище Пенса, ей-богу! Даже и не попытался скрыть все, так был уверен в собственной безнаказанности!»

Вот он — Том Шарп. А вот и наш любимый Блейк. Не хватало только Чейни…

Именно в кабинете я и расположила нашу резиновую «Матильду», присобачив к ее лилейной шейке стишок.

— Все, — сообщила я, — теперь можно временно передохнуть в близлежащих кустах.

Я уже сделала шаг к двери, как вдруг услышала шум подъезжающей машины.

— Быстрее, — прошептала я, вылетая из дома на сумасшедшей скорости и успев только бросить в почтовый ящик новое послание. — А то мы столкнемся с ним нос к носу!

Выйдя из машины, он оглянулся. Ему на какое-то мгновение показалось, что кусты шевельнулись. Он даже сделал шаг в сторону густого самшита, но передумал.

— В конце концов так можно стать параноиком, — пробормотал он.

Полученное письмо не давало покоя. Кто-то из них догадался обо всем.

«Не думай об этом», — приказал он себе. И, стараясь прогнать мысли, способствующие, по его убеждению, плохому цвету лица и нарушению обмена веществ — где-то он об этом прочитал! — насвистывая марш тореадора, он двинулся по направлению к дому.

В почтовом ящике что-то белело.

Он потянул за уголок конверта и обнаружил, что конверт опять не подписан!

Волна страха заставила его побледнеть. Он взял себя в руки, разорвал конверт и достал новое послание.

— «С меня хватит», — заявила ему белокурая дамочка, как две капли воды похожая на Таню Борисову.

Он попробовал усмехнуться, но сам понял, что на его лице в данный момент не улыбка, а гримаса.

Быстро пройдя внутрь дома, он вытер со лба капельки пота.

— Все нормально, — пробормотал он. — Все у нас нормально, даже тогда, когда кто-то нас пытается свести с ума.

Ему не давала покоя мысль, что этот «кто-то» умен настолько, что быстренько уловил эту схему. Только вот не больно-то у него хорошо со вкусом, усмехнулся он. Потому что этот «кто-то» присылает ему творения бульварной литературы.

— Не хватает вам изысканности, любезнейший, — проворчал он, открывая дверь в свой кабинет. — Вы просто банальный гражданин, и…

Фразу он не договорил.

В его собственном кресле, вальяжно раскинувшись, сидела надувная блондинка и, глядя на него пустым взглядом, совершенно нагло улыбалась ему. А к ее шее была приделана записка со стихами, и, когда он, повинуясь скорее внутреннему импульсу любопытства, нежели инстинкту самосохранения, подошел ближе, нагнулся и прочел, ему стало совсем не по себе.

Прочтя эти строчки, он отшатнулся, пробормотал: «Черт побери», — и закрыл глаза.

Нет, тот, кто начал играть с ним в эту сумасшедшую игру, не был таким уж «бульварщиком»! Более того, впервые за много дней он почувствовал, что ему сейчас страшно.

— Чего же он от меня хочет, — пробормотал он. — И кто он? Кто?!

— «Кто? Почему он это делает?»

Далее следовало шипение, и я уже совершенно отчаялась услышать нечто вразумительное. Придется все-таки действовать самой. Из этой записи ничего не вытянешь. Просто ходит такой вот мужичонка, обиженный, как покажется на первый взгляд, несправедливо, и бормочет, расстроенный моими такими славными подарками.

Этак еще и меня к уголовной ответственности притянут!

Магнитофончик мой записывал все, что происходило в комнате.