Он воззрился на меня с искренним недоумением.

— Ночью я спал вообще-то, — сказал он.

— Значит, во сне, — насмешливо продолжала я. — Тебе приснился сон восьмилетней давности… Там тебе популярно объяснили, что на этом грязном, замусоренном пляже произошло, так ведь?

— Мне приснилась одна девушка, — мечтательно улыбнулся он.

— И это была я…

— Почему ты? — удивился он. — Нет, это была совсем другая девушка…

— Ты бестактен, — грустно сказала я. — Между прочим, твоя персона мозолила мои духовные очи всю ночь напролет… Мог бы проявить ответную любезность и сообщить, что тоже ко мне неравнодушен.

— Хорошо, в следующий раз я так и сделаю…

Он оставался серьезен.

Нет, с ним опасно шутить, Александра! Этот тип, кажется, из тех рисковых ребят, которые воспринимают жизнь со всей возможной серьезностью!

— Так что ты имел мне сообщить?

— Я потом вернулся в эту забегаловку, — начал он. — Понимаешь, у меня почему-то не получается та картинка, которую мы себе нарисовали… Чего-то не хватает.

— Какая картинка? — удивилась я. — Я ничего себе еще не рисовала… Вот выясним мы с Лизаветой, что это за личности, тогда и начну рисовать. А пока я бесцельно таскалась за тобой по пляжу, потом по набережной и думала только о том, как мне оказаться в тепле и высохнуть после нескончаемого дождя…

— Ну, я рисовал, — признал он. — Так вот, если она звонила этому парню из автомата и говорила, что к ней пристали какие-то типы, получается как бы два варианта… Или она была убита не там, или она знала, где ее собираются убить… Согласись, что это уже полный бред.

— Охотно соглашаюсь, — хмыкнула я. — Против бреда приема нету… Правда, мне кажется, что идея обнаружить следы такого стародавнего преступления на месте совершения оного тоже своеобразный бред.

Он посмотрел на меня и пробормотал:

— Я промолчу…

— А я — я обойдусь, — ничтоже сумняшеся выдала я цитату из любимого Вийона.

Он хмыкнул. Понял? Я рассматривала его с интересом. Если и понял, то не показал виду.

— Но что имеешь предложить ты?

— Я? Сначала я хочу понять, что за типы этот Старцев со товарищем… Потом я хочу узнать, что за дама была Элла Ардасова. Все у меня банально, пошло, примитивно… Без «духовно-собачьих» озарений…

Кажется, зря я так. Он насупился и теперь смотрел в сторону.

— Эй, — позвала я его из заоблачных высей обиды. — Я пошутила. Не обижайся, а? Если тебе будет легче, считай меня полной дурой, а на дураков не обижаются…

— Ты не дура, — заверил он меня. — И я уже давно вышел из того возраста, когда обиды кажутся верным решением… К тому же использование двух разных методов работы способно привести к совершенно неожиданным результатам.

— Вот и славно, — улыбнулась я ему. — Двигаемся с разных концов и в результате оказываемся в центре… Так какие мысли посетили тебя насчет Эллочки Ардасовой?

Он опять помолчал немного, а потом доверительно сообщил:

— Мне почему-то кажется, что она была очень слабым, несчастным и неуверенным в себе человеком, которому во что бы то ни стало нужно было доказать кому-то свою значимость… Проще говоря, она была безответно влюблена.

— И в кого же?

— В кого-то из наших героев. Но точно — не в Лешу Чернышова… За это я могу поручиться.

Я даже остановилась. Интересно… Значит, не в Лешу? И так уверенно?

— Почему?

— Потому что… Ну, как бы тебе объяснить…

Он уставился своими прекраснейшими на свете глазищами в небо, будто ожидая подсказки. Его взгляд бы таким целеустремленным, что я невольно заинтересовалась — не появился ли там господь собственной персоной, на одном из редких облаков, дабы подсказать Фримену, как бы все доступнее объяснить тупой и недалекой Саше?

Увы! Небеса безмолвствовали, или Фримен получал информацию на ухо, шепотком, чтобы я не услышала.

— Помнишь, Катя говорила, что видела их однажды? Эллу с нашими подозреваемыми свидетелями?

— И что? Это ничего не доказывает…

— Я сейчас не говорю о доказательствах, — слегка поморщился он. — Пока я могу говорить только о догадках.

— Счастливец, — вздохнула я. — У меня и с догадками не очень густо…

Мы шли по улице, притихшей после вчерашнего дождя, какой-то свеженькой, умытой и солнечной, народу было немного, но девицы, встречающиеся нам по дороге, оборачивались на моего спутника с явным интересом.

Нельзя сказать, что мне это было неприятно.

— Мне кажется, Чернышов был не в ее вкусе, — продолжал Фримен. — Она держала его как бы про запас… Или чтобы насолить.

— А если все наоборот? — предположила я.

— Нет, нет… Понимаешь, Элла по рассказам выходит этакой хищницей. Так?

— Примерно, — кивнула я.

— Но при этом она достаточно страстная натура. То есть, предположим, за Лешу она действительно собиралась замуж. А потом внезапная встреча с бывшим возлюбленным, она готова на все, потому что он поманил ее…

— А вот тебе новая загадка, — усмехнулась я. — Почему тогда его вызывают по телефону? Именно его? Ну как? Догадки появились?

— Пока нет, — признался он. — Вариантов может быть много. Например, это чисто случайный выбор…

— «Но мы-то знаем, что этот остров необитаем», — пропела я. — Фримен, лапочка, мы же с тобой договорились, что ни ты, ни я в случайности не верим. Все случайное тщательно кем-то спланировано…

— Тогда я пасую. Может, они были знакомы?

— Понимаешь, Фримен, — сказала я, открывая дверь в офис. — Я не могу говорить об этом сейчас. Пока у меня не будет достаточно сведений о нашей «честной компании». Не знаю, может быть, твой стиль работы и изящен, но для меня пока неприемлем. Поэтому давай-ка отложим нашу беседу хотя бы на сегодняшний вечер, ладно?

Он кивнул.

А что ему оставалось делать? Я уже открыла дверь, и любое сопротивление с его стороны было обречено на провал — нашим очам предстали застывшая от восхищения Дашка и выпрямившаяся «призрачка оперы», которая как раз заканчивала уборку.

— Какой красавчик, — пробормотала «призрачка», ей преклонный возраст позволял быть откровенной. Дашка же эти слова судорожно проглотила и молчала, явно пытаясь запечатлеть прекрасный образ Фримена в своем девичьем сердце.

Нет, он определенно действует на бедных женщин, как удав на кроликов!

— Здравствуйте, — наконец удалось выдавить из себя несчастной Дашке. — Вы к Андрею Петровичу?

— Нет, — разочаровала я ее. — Он ко мне. А к Андрею Петровичу я.