— Центурион… — произнес тихий голос.
Катон встрепенулся и обернулся к Макрону:
— Слышал?
Его друг крепко спал на своей койке.
— Центурион, я здесь, внизу.
Катон осторожно высунулся из окна и увидел Симеона, прижавшегося к стене. Проводник помахал рукой и приветственно улыбнулся.
— Симеон! Что ты здесь делаешь?
— Ш-ш! Не так громко. Нам нужно поговорить. Лови.
Проводник прицелился и метнул веревочную петлю, которую Катон неуклюже поймал и стал искать, к чему можно привязать веревку.
— Погоди, — попросил он Симеона, подошел к Макрону и потряс друга за плечо.
Макрон шевельнулся, потом резко сел, моргая.
— Что? Что случилось?
— Молчи, — тихо сказал Катон и сунул ему веревку в руки. — Держи.
Макрон недоуменно посмотрел на веревку.
— Это зачем?
— Просто тяни — помоги мне.
Катон вернулся к окну и кивнул в проулок, потом ухватился за веревку, упершись ногой в подоконник. Макрон почувствовал, как напряглась веревка, и вцепился в нее мощными руками — кто-то карабкался по наружной стене, кряхтя от усилий. Чьи-то пальцы вцепились в подоконник, и Симеон, подтянувшись, ввалился в комнату.
— Какого хрена ты тут делаешь? — спросил удивленный Макрон.
Симеон бросил тревожный взгляд на дверь и прижал палец к губам.
— Говори тише, центурион.
— Извини, — прошептал Макрон и пожал запястье проводнику. — Рад тебя видеть! Я устал от этих болванов, что носят нам еду. Что происходит?
— Я пытался с вами поговорить, когда доставил послание прокуратора в форт, но префект на следующий же день отправил меня по окрестным деревням узнать новости о Баннусе. Я вернулся только сегодня утром.
— Ну? — Катон вопросительно поднял брови. — И как настроение в деревнях?
— Не очень. Я шел пешком — якобы с праздника в Иерусалиме, — но ко мне относились с подозрением. Те, кто вообще соглашался отвечать, много не болтали. Похоже, силы Баннуса растут день ото дня. Говорят, он пообещал доказать жителям, что римлян можно победить. Уже ходят слухи, что он пророк. Или даже мессия. И что у него есть могущественные союзники, которые помогут смести римлян с наших земель и сбросить в море.
Катон сердито кивнул. Именно этого он и опасался. Время уходит, окрестности Бушира могут полыхнуть восстанием в любой миг. Римлянин пристально взглянул на проводника.
— Зачем ты вернулся в форт?
— Меня послал центурион Флориан, велел присмотреть за вами и убедиться, что вы в безопасности.
— В безопасности? — Макрон хохотнул и обвел рукой комнату. — Уж мы-то в полнейшей безопасности, взаперти… Нам не грозит никакая беда. Если только не начнется восстание. А тогда нам, конечно, крышка. Симеон, извини, один момент…
Макрон повернулся к Катону и сказал на латыни:
— Пора пускать в ход твой свиток.
Рука Катона машинально потянулась к кожаному ремешку на шее; Симеон с любопытством глядел на центурионов.
— Нет, рано, — возразил Катон. — Как только мы его предъявим, наша миссия здесь станет ясна. Лонгин поймет, что к чему, и поспешит замести следы.
— Это если он замешан в чем-то, — напомнил Макрон. — Послушай, если он замышляет что-то против императора, что мы теряем? Лонгин станет паинькой, прекратит плести заговоры против Клавдия и остаток своих дней проведет с оглядкой, ведя себя как образцовый гражданин. Чем дольше мы тянем с твоим документом, тем меньше возможностей удержать под крышкой все, что тут заваривается. Нужно брать командование над Второй Иллирийской сейчас же. Необходимо найти Баннуса и раздавить его, прежде чем он наберет достаточно сил, чтобы уничтожить нас и поднять мятеж. Пусть мы потеряем шанс доказать, что Лонгин — предатель, зато не допустим открытого восстания в Иудее.
Катон, глядя на друга, оценивал доводы Макрона. В его словах был смысл, даже если они не сумеют выполнить главный план Нарцисса и раскрыть заговор в сердце восточной провинции.
— Хорошо, — кивнул Катон. — Но как? Нельзя же показать свиток Скрофе и велеть ему убираться.
— Почему?
— Представь, что он не подчинится, бросит нас в клетку, а документ уничтожит.
— Тогда нужно все проделать при свидетелях.
— Но как? И здесь, и в его кабинете мы окажемся с глазу на глаз.
— Верно. — Макрон нахмурился, потом щелкнул пальцами. — Отлично, скажем другим офицерам, чтобы пришли на встречу.
— Как? — Катон обвел рукой комнату. — Нас стерегут.
Макрон кивнул в сторону Симеона.
— Он передаст. Расскажет офицерам. Тем, кого еще не купил Скрофа. Начиная с Пармения.
— Это сработает, — согласился Катон. — Но как Пармений узнает, когда начинать?
— Симеон проследит. Мы скажем охране, что хотим поговорить со Скрофой. Как только нас выведут отсюда или Скрофа выйдет из штаб-квартиры и направится сюда, Симеон приведет Пармения и остальных к нам. Когда появятся свидетели, мы достанем императорский документ и дадим пинка под зад Скрофе.
— Прекрасно. — Катон поскреб подбородок. — Ты получишь управление когортой, и что дальше?
— Покончим с Баннусом.
— Для этого нужно больше людей.
— Что ж, попросим Лонгина о подкреплении.
— С чего бы ему хоть как-то помогать нам?
— Поверь мне, — улыбнулся Макрон, — очень даже есть с чего. Если Лонгин узнает, что Нарцисс пристально следит за ним, он захочет доказать верность императору всеми способами.
— Верно. Но нам нужны легкие войска, кавалерия и все прочее. Тяжелая пехота ни к чему. Лонгин наверняка пришлет бойцов из вспомогательных когорт. И потом, думаю, можно попросить помощи у других гарнизонов. — Катон повернулся к проводнику и снова перешел на греческий: — Симеон, ты говорил, у тебя родственники в Набатее? В Петре?
— Верно.
— Они сопровождают торговые караваны в Аравию?
Симеон кивнул.
— Можно уговорить их помочь нам против Баннуса? В конце концов, его люди нападают на караваны отсюда до Декаполиса.
Проводник цыкнул зубом.
— Трудно сказать. Из-за префекта Скрофы Вторая Иллирийская заслужила дурную славу в Петре. Многие купцы остались бы довольны, если бы гарнизон Бушира разрушили.
— Значит, нужно снова завоевать их дружбу.
— Легче сказать, чем сделать, — улыбнулся Симеон. — Слов будет маловато, центурион. Их можно убедить только делами.
— Ага! — Макрон потер руки. — Будут им дела. У меня есть идея насчет караванов — как заставить разбойников впредь держаться подальше.
