не спеша, возвращался к своему креслу у рабочего стола, до-шёл, уселся, вопросительно уставился на парня.

Николай кашлянул, прочищая горло, обвёл взглядом кабинет, выбрал на дубовой пане-ли точку и, зацепившись за неё взглядом, заговорил.

— Можно и повторить, — он хмыкнул, — не в смысле, чтоб пожалели, а так — для ясности. Я, пока чужой срок мотал, решил: расшибусь, а должок верну. Только не подумайте, что мне слава Монте-Кристо не даёт покоя. Впрочем, да! Не даёт! Должна же быть в жизни справедливость, иначе… Я справедливость так понимаю: 'Какой мерой меряешь, такой и тебе отмеряно будет'. Да ай!

Его словно тряхнуло от чрезмерных эмоций, прорвавшихся сквозь блокаду деланной бравады, и он утихомирил их, ударив сжатым кулаком по колену.

— Тэ-эк, прошу прощения, что-то меня не туда понесло, не с того начал. Сами понимае-те — тема больная. Ладно. Я ведь планировал денег на контракте подзаработать на первое время, квартиру в Твери снять, в институте восстановиться на вечернем, чтоб, значит, учиться и работать. Многие так делают. Ну, а когда образование получу…В общем, перспективы самые радужные. Сначала всё шло, как задумано: квартиру снял в коммуналке, в ВУЗ поступил. Нормально! А вот с работой облом. Куда берут — там не платят, а где платят — там мест нет. Подумывал частным образом мастерскую по ремонту автомобилей организовать. В машинах прилично разбираюсь. Казалось бы, чего проще? Ага! Только меня там и ждали! Конкуренция жёсткая. Всё поделено, и всё под крышей. Это сейчас тогдашние проблемы выглядят ерундовыми, а в ту пору я маленько запсиховал. Нет, деньги были, однако, когда не всё ладится… Союз ветеранов Чеченской войны? Так его ещё не было. Афганцы были, но это другой коленкор. Короче, потыкался туда-сюда и как-то открываю местный 'Рекламник', а там объявление, что, мол, требуются охранники в фирму, зарплата, мол, стабильная, то, сё. Дежурства: сутки через трое. Приём, мол, на конкурсной основе. Воины уволенные… Ну, сами, наверное тыщу таких объявлений видели. А чего ж, график для учёбы в самый раз. Пошёл. Взяли. Ещё радовался, придурок! — Коля засипел, отпил из стакана, который так и не выпускал из рук, и продолжил ясным голосом. — Приступил к работе и учёбе. Посильный труд и непосильный отдых. Вроде, как масть пошла. Охраняемый объект — небольшой двухэтажный офис с примыкающим к нему складским ангаром и огороженной площадкой со всяким хламом. На смене трое. Ничего сложного. Ключи сдал — ключи принял, через сутки свободен. В общем, как в романах: 'ничто не предвещало…' Так и жил, и на восток забывал перекреститься, покуда гром не грянул. Можно ещё водички?

— Наливай да пей. Тут тебе официантов нету! — По-охотнорядски отозвался Павел.

Пашин ответ прозвучал бы обидно, чтоб не сказать, грубо, но широкая улыбка и обод-ряющий взгляд словно говорили: 'Не комплексуй, приходи в себя, парень! Воспаряй орлом над собственной тщедушностью!'

И Николай воспарил! И улыбнулся в ответ, и, наконец-то, свободно вздохнул! И в этом вздохе, как капля щёлока в чистом озере, незаметно растворились и гнетущая горечь, и ско-ванность, и обида на весь белый свет, и робость перед присутствующими, и, чего греха та-ить, неосознанная до конца зависть к этим сильным и независимым людям. Он выпрямился в кресле, стряхнув наваждение волчьих законов зоны и ощущение ущербности, ясно поняв, что здесь он среди своих. Что люди рядом с ним ждут от него не просто рассказа, а чёткого изложения исходных данных, чтобы, основываясь на них, выработать определённый план и сделать шаг к неведомой ему цели. Пока неведомой.

Продолжил он по-деловому, без сипения и горестного сглатывания.

— Тринадцатого октября заступил на смену, как водится. Осень такая, знаете, жемчуж-ная — другого слова не подобрать. Листья почти опали, солнце сквозь тучки светит, но тепло и сухо, как в валенке с калошей. В такие дни настроение самое благодушное. Причин для беспокойства никаких. Сделал первый обход по графику. Кабинеты проверил — всё в ажуре. Чаю втроём попили, за жизнь поболтали, снова разбрелись по точкам ответственности, снова сошлись, снова поболтали. Ребята, надо сказать, со мной в смене вполне приличные. Спокойствие. Так незаметно вечер подошёл, потом ночь. Очередной обход по графику. Всё путём, как обычно. Ключи у меня от всяких подсобок и так, по мелочи. От директорского кабинета я, естественно, ключей не имел, от других кабинетов, впрочем, тоже. Бухгалтерия, отдел снабжения, отдел продаж — нам туда заказано. Ручки подёргал для понту и всё. Осел я в дежурке, значит, читаю конспекты. Моль не прошуршит. Перед сменой я обычно хорошо отсыпаюсь, да и армейские навыки ещё не растерял, поэтому ни в одном глазу. На нарах я много-много раз прокручивал события того дня, особенно той ночи. Событий, правда, до определённого момента, как таковых, не было, так, маленькие детали цепляются одна к од-ной, но восстановить могу, чуть ли не по минутам, если только башку размышлениями не свернул, не подогнал результаты под собственные подозрения. Ведь и так бывает? Ладно. Во всяком случае, точно могу назвать время, с которого начался мой многолетний персональный кошмар. Объект охраны располагался в промзоне, в полукилометре железнодорожная сортировка, автотрасса с подъездными путями рядом опять же, поэтому днём и ночью рычание проезжающих грузовиков сливалось с лязгом и гудками со станции. Вот этот самый привычный звуковой фон я воспринимал, как тишину. В три двадцать семь — я на часы автоматом глянул — поблизости неожиданно раздался натужный рёв КАМАЗа. Что, я работу КАМАЗовского движка не отличу? Почему неожиданно? Так подъезжающий грузовик непременно слышно издалека, а тут звук, будто с неба упал. Вы понимаете, о чём я? И сам рёв был какой-то…, я ещё подумал, мол, глушак накрылся. Одновременно я услышал, будто осколки стекла полетели, но уже над головой, прям в здании офиса на втором этаже. Каюсь, на гражданке нюх потерял, не сразу среагировал, а через секунду-две. А если бы и сразу… Сначала появилась такая смешливая мыслишка, мол, так ревёт, что стёкла лопаются. Потом мелькнуло, что это же посыпалось окно директорского кабинета со стороны нашего складского двора. Потом, на бегу уже, подумалось, что на окнах решётки и пока ничего страшного. Ну, а уж потом поймал запах гари.

Николай на секунду прикрыл глаза и снова очутился на лестничном пролёте в конторе фирмы.

…Он бежит вверх, почти не касаясь ногами ступеней. Ещё не верится в происходящее. Ну, что такого может случиться? Ерунда какая-нибудь! Второй этаж начинается с микроскопической, огороженной перилами площадки и чуть приоткрытых, стеклянных, двустворчатых дверей. В щелке меж створками клубится сизый дымок. Лишь тогда в первом приближении он начинает осознавать, что у дежурной смены большие проблемы. На площадке пирамидкой стоят три химически-пенных огнетушителя, а над ними торчит красная коробочка с кнопкой пожарной сигнализации под стеклом — пожарный пост. Коля ключами разбивает символическое стёклышко на коробке, резко вдавливает кнопку вызова пожарной службы, хватает ближайший огнетушитель, плечом расшибая дверные створки. Коридор. Запертые двери кабинетов. Направо директорская приёмная, именно оттуда по полу ползёт густеющий на глазах сизо-чёрный дым. Дверь в приёмную филёнчатая, хлипкая вылетает с одного плевка. А вот в святая-святых запросто не попадёшь — дверь особая. Николай, тараня разлетающиеся филёнки, успевает подумать, что бодаться в принципе ни к чему, один хрен до приезда пожарных в кабинет шефа не пробиться, да и те сходу вряд ли, разве что решётки вышибут на окнах. Тут без вопросов — предосторожность оправданная: там сейф с бабками, документация, за которую конкуренты готовы отстегнуть, может ещё какая хренотень. Думать-то думает, но дверь в приёмную всё же таранит, чтоб, значит, потом не обвинили в бездействии. Оп-паньки! Бронированная плита, исполняющая обязанности кабинетной двери — нараспашку! Подсвеченные пламенем клубы едкого дыма — горит бумага, горит пластик. Николай не задумывается, почему так, главное, он сможет хоть что-то предпринять до приезда пожарных. Перекинув рычажок на огнетушителе, и, перевернув красный цилиндр вверх тормашками, он бросается в проём. Очаг возгорания, вопреки опасениям, не так уж и велик: только-только занимается громадный письменный стол, полыхает оргтехника, тлеет паркет, пламя вылизывает портьеры, ещё что-то там трещит в углу. Пенная струя расходуется вхолостую, пока он выдирает шнур из розетки, но того, что осталось, хватает, чтобы довольно эффективно сбить жадные язычки с монитора и факса. Опадающая пена лужей растекается по столешнице. Пустой огнетушитель летит в сторону. Коля срывает портьеру, топчет на полу. Снова пламя. Ч-чёрт! Он бежит к инвентарю на входе, хватает оставшиеся огнетушители и с разворота в дым. Второй огнетушитель чуть ссыкнул и умер. Младенец способен на большее. Коля матерится сквозь зубы. Впрочем, матерится он непрерывно — как-то помогает, что ли? Зато третий! О-о! Элефант! Обливает всё, что пытается сдружиться со стихией огня. Раздаётся пронзительный визг-рёв пожарных сирен, топот ног сначала внизу, потом по лестнице. Коля удовлетворённо прислоняется к стене и только сейчас замечает, что дверца тяжёлого