Устранение исполнителей? Тьфу, на вас!

Он сказал себе, де, пора привыкать к статусу рядового гражданина, напялил штатскую одёжку и безропотно оттоптал тропу от кабинета к кабинету, оформляя положенные доку-менты.

Потом звонок из ХОЗУ, надо, мол, подписать бумаги, удостоверяющие, что на данный момент Шершнев не занимает служебную дачу.

— А зачем подписывать, если не занимаю?

— Ну, как же…? — Воскликнули на том конце.

Виктор Сергеевич хотел отключить телефон, да передумал — может, дочь позвонит из своей благодатно-виноградной Франции.

И так, день — через день, незначительные, но унизительные свидетельства отрешения от власти. Он ещё раз сказал себе: 'Ты обыкновенный пенсионер, каких миллионы. Привы-кай к чиновничьему пренебрежению и практическому бесправию'. Сказать-то, сказал, а толку? Душа потихоньку превращалась в гнойник — вот-вот прорвётся. Начал сатанеть по любому поводу. Что при этом переживала избалованная генеральша Карина? Что он мог сделать? Тогда он сказал жене: 'Поехали к дочери, внука повидаем, развеемся, покрутимся по Парижу'.

Покрутились по Парижу, посетили Лувр, пожили в особняке. Радушный зять предлагал переехать насовсем, дочь умоляла, полуторагодовалый внучёк лопотал по-французски и цеплялся за дедов галстук. Жена осталась водиться с малышом. Он не смог. Не от чёрствости — семью он всеохватно обожал. Хотелось кому-то, что-то доказать. Договорились наведываться. По сути, отчуждение Карины не выглядело предательством, но холодок наметился. Домой он летел один.

А дома, задыхаясь в вакууме, он, наверное, запил бы, однако, доселе молчащий двер-ной звонок, неожиданно ожил. В дверях, улыбаясь, маячил комбат Вячеслав Владимирович — таинственная личность. Он принёс с собой списки недовольных, застоявшихся без дела офицеров-отставников. Он, по таким же, как сам, таинственным каналам, организовал кам-панию в СМИ, представившую Виктора этаким израненным героем, пострадавшим за прав-ду. Самое странное — всё, что публиковалось, являлось достоверным до последней буквы и подтверждалось фактами. Закрутились такие дела…

2004 год, август.

Идея информационного окукливания и без того невероятно засекреченной группы 'Т' принадлежала её создателю Юрию Андропову и являлась одним из эпизодов его тайной доктрины. Жёсткий, волевой, умный и очень хитрый — даром, что ли был одним из руково-дителей партизанского движения в Карелии — Андропов, похоже, ещё в начале восьмидеся-тых предвидел коллапс социалистической системы. Иначе чем объяснить тот факт, что ста-реющий всесильный политик, не доверяя Политбюро и управляемым силовым ведомствам, замкнул все связи подразделения на себя и приступил к изъятию документов, проливающих свет на его деятельность. Приступить-то, приступил, но, проводя изъятие в режиме стро-жайшей секретности и, опасаясь, прежде всего, своих же соратников, завершить работу не успел. Однако успел-таки перед подозрительно скоропостижной кончиной отдать тогдаш-нему командиру подразделения приказ о разрыве всех контактов с руководителями КГБ, ГРУ, СВР и далее по списку, и об уходе в глубокое подполье. Временно.

Незнамо, как предпоследний Генеральный секретарь ЦК КПСС, одновременно предсе-датель Президиума Верховного Совета СССР, одновременно председатель Совета Обороны относился к возможной, а, может, и неизбежной смене существующего строя, но, обнулив некоторые направления тайной деятельности, устранив их следы из пределов информацион-ного поля, он грамотно кинул своих преемников. Решение, безусловно, мудрое, поскольку, как показали дальнейшие события, в ходе Perestroika и в течение переходного периода за-кладывалось и продавалось всё, имеющее хоть какую-то цену. В окружении Горбачёва хо-дили тончайшие, на грани ультразвука слухи, что именно Андропов увёл из-под носа пар-тийных бонз большую часть золотого запаса страны. Не зря же у последнего Генсека дела практически сразу пошли наперекосяк. И как тот ни старался использовать в качестве под-тяжек насильно отрезвлённое общество, кооперативное движение, гласность и ускорение, как ни тужился наладить контроль над денежными сбережениями трудящихся и бандитски-ми общаками — штаны всё-таки упали.

То, что 'несгибаемый большевик' не успел довершить в восемьдесят четвёртом, через семь лет, в девяносто первом, по недомыслию уничтожили сами реформаторы. Хотя, не ис-ключено, что некий скромный кадровик, ссылаясь на Службу Безопасности Президента, действуя последовательно и самоотверженно, всё-таки выполнил задание, полученное ещё задолго до развала. Ведь наверняка были у Андропова нигде не засвеченные, абсолютно преданные, идейные сексоты? Сейчас, пожалуй, и концов не найти.

Так или иначе, но кое-где сохранившиеся, подшитые или разрозненные бумаги, в тек-стах которых упоминалось подразделение 'Т', уже не могли навести на сколь-нибудь зна-чимый след. А никто и не пытался этот след взять.

Могла ли отверженная и отрешённая, самовольно утратившая связь с сюзереном, нигде не фигурирующая и потому, как бы несуществующая организация, со временем превратиться в крупнейшую международную банду? Никак нет! Не могла! По одной простой, как дискретная математика, причине: она целиком состояла из служивой элиты, свято сохраняющей, несмотря на обилие напяленных масок, традиции имперского офицерства. И потому она превратилась в тайный рыцарский орден со своим уставом и со своей идеологией. Кстати, о масках.

Вот сейчас изображение на едва ли не метровом экране позволяло рассмотреть детали. Из притормозившего у входа в офис авто 'Фольксваген-пассат' неуклюже выбрался гро-моздкий, немного сутулый, пожилой человек — клерк средней руки, с достоинством несущий по жизни до конца не изжитое совковое мировосприятие, груз профессиональных знаний и не чрезмерных чиновничьих амбиций. Мистер Холмс или мсье Пуаро, живи они в современном мире, основываясь на незаметных поверхностному глазу нюансах и пытливых наблюдениях, опираясь на собственные аналитические способности, однозначно определили бы в нём какого-нибудь третьего заместителя директора не шибко крупного банка, по долгу службы курирующего текущие вопросы взаимоотношений между учредителями и администрацией этого банка. Вот, так! И не ошиблись бы. Подполковник в отставке Вячеслав Владимирович Горин действительно занимал такую должность в СОТОФ-банке, что позволяло ему поддерживать тесные связи с сопредседателем офицерского союза, мотаться по командировкам и перевозить значительные суммы в рублях и валюте, естественно, с вооружённой охраной. Сам он, конечно же, имел разрешение на ношение оружия. Работа у него такая.

В кругу посвящённых Вячеслав Владимирович не без горькой иронии величал себя 'Великим Магистром неприкаянного Ордена 'Талиона', оставаясь при этом верным сыном забывчивого Отечества, а